Александр Сурков - Pig In A Poke

Один из пакетов лег в полусотне метров.

— Прыгай, Виктор Иваныч! — заорал Сергей, ударив по тормозам. Не глядя на Рожкова, вывалился из кабины и помчался, пригибаясь, в сторону от разрывов, где вздымалась невысокая, меньше полуметра, насыпь.

Эта отсыпка и спасла ему жизнь. Следующий пакет прихватил часть колонны. Сдетонировал боеприпас. Воздух вокруг вибрировал и горел. Нестерпимый грохот расколол голову звоном и болью. Последнее, что увидел Сергей перед тем, как упасть вниз лицом и втереться всем телом в землю, была зависшая в воздухе многотонная самоходка. Были у него на войне потом моменты и пострашнее. Но ужаснее — не было.

Минут через двадцать на уничтоженный лагерь опустилась звенящая страшная тишина.

Смерть была повсюду, со всех сторон. Ее было так много, настолько с избытком, что душа воспринимала происходящее без капли эмоций, словно через толстое бутылочное стекло. Девятнадцать убитых, около трехсот раненых — официальные цифры, которые вошли в сводку. На самом деле, включая тех, кто скончался в госпиталях, намного больше. Оглушенные взрывами, те, кто чудом смог уцелеть, не воспринимали происходящее.

Несколько часов после обстрела Сергей занимался тем же, чем и все, кто выжил под взрывами и огнем. Гасил пожары, вытаскивал раненых и убитых, помогал выводить уцелевшую технику на случай повторного удара. Устав безмерно, пошел шатаясь к своей колонне, о которой вспомнил только сейчас.

Первые три машины остались целы. Вот и его головной «Урал». Дверь открыта. Сергей забрался на подножку, влез в кабину. В сердцах ударил кулаком по баранке.

Много снято берущих за душу фильмов с яркими, западающими в память картинами. Боец, ползущий со связкой гранат на танк. Бегущие люди с автоматами в плащ-палатках. Политрук Клочков: «Коммунисты, вперед!» Только вот никто из писателей, сценаристов и режиссеров не рассказал о том, что в современной войне восемьдесят процентов потерь приносят бомбардировки и артобстрелы, а при обстрелах смерть от инфаркта — вполне обычное дело. Подполковник Рожков сидел с невидящими глазами и посиневшим лицом, безвольно откинув челюсть. Не дышал.

Это была не первая смерть с тех пор, как Сергей добровольцем попал на фронт, но самая, пожалуй, тяжелая. Смерть Рожкова, чудовищно мирная среди разверзшегося ада, что-то перевернула в его душе. С этого момента «противник», по отношению к которому хоть как-то, но применимы всяческие «женевские конвенции», для него окончательно превратился во врага, стоящего вне закона.

* * *

Ласка позагорала топлес. В таком же виде пошла купаться, чуть не рассорив парочку, расположившуюся на другом берегу. Парень начал на нее пялиться, а подруга, узрев семена потенциальной измены, оторвалась от пива, которое сосала уже второй час, и решительно потянула милого друга в кусты.

Пока парочка налаживала отношения старым как мир способом, Ласка обсохла под нежгучим ростовским солнышком, нацепила на себя дешевенький наряд «приманки», извлекла на свет косметичку и принялась наводить марафет, старательно создавая нужный для предстоящего дела образ нимфетки. Намазавшись, вернулась в компанию.

Шульга спал в палатке, Еврей с Шаманом готовили. Ласка с удовольствием съела запеченые на костре овощи, вежливо отказалась от шашлыков. Правоверной она, конечно же, не была, но воспитание в семье муфтия на всю оставшуюся жизнь оставило устойчивое предубеждение к любого вида свинине.

Ласка, тогда еще Латифа. Село Бейтаныш (Первомайское), Симферопольский район, АР Крым, Украина, 25 марта 2014 года

Через полчаса после того, как по всем каналам показали захват штаба украинских ВМС в Феодосии, в гости к Латифе зашла тетя. Присела на веранде, оглядевшись, тихо заговорила:

— Ты же знаешь, у меня дочка замужем за офицером. Украинским. Он приехал с двумя друзьями… В отпуск… Но у нас им опасно. Квартира в многоэтажке, адрес известен, могут искать… Прими их на пару дней, ребята очень порядочные...

Тетка была троюродной, но это в их мире близкий родственник. К тому же Латифа знала, в чем дело. Алия как-то раз, на одном из шумных татарских застолий, тихо похвасталась, что ее Сергей не «просто офицер», но служит в спецназе.

В соседнем поселке Гвардейское располагался построенный еще немцами военный аэродром, где размещалась российская авиабаза. В поселке было полно военных с триколорами на шевронах, а потому опасения тетки были вполне резонными. Ну и действительно, условия позволяют.

После того как два года назад деда зарезали русские наркоманы, а отец, мама и бабушка, возвращаясь с похорон, погибли в автокатастрофе, столкнувшись с военным грузовиком, Латифа жила одна в небольшом старом доме.

Она угостила тетю ароматным чаем и просто сказала:

— Пусть приезжают.

Виталий, Сергей и Андрей пришли, как стемнело. Усталые, злые, в гражданке. Автоматы принесли в сумке. Ничего не рассказывали. Спросили, где могут разместиться. Латифа показала две пустые комнаты.

Под одной крышей быстро привыкаешь друг к другу. Виталий — старший, майор. Сергей — муж Алии, старлей. Андрей — капитан, не женат.

Через пару дней из обрывков их разговоров и сбивчивых застольных рассказов она узнала, что ребята входили в разведгруппу и с декабря отслеживали готовящийся захват Крыма.

Они установили места жительства и маршруты передвижения российских офицеров, которые занимались вербовкой местных. Просочились в керченский порт и заложили «где надо» заряды. Их знали и их искали — предателей хватало среди своих.

— Почему приказ не отдали? — со злостью спрашивал старший, Виталий. — Мы ведь были готовы и могли их остановить. Наша земля…

Но приказа не было.

Крым на штыках российских военных неумолимо, как плененный корабль, что взят врагом на буксир, тащился в «родную гавань». Латифа никогда не забудет той атмосферы всеобщего, какого-то животного ликования, смешанного с таким же животным страхом и предчувствием надвигающейся беды.

На третью ночь она пришла в комнату Андрея и осталась с ним до утра. Он ей нравился, а что с ними будет дальше, они не загадывали.

«Постояльцы» не рисковали ходить по улицам. Все, что нужно, приносила Латифа, она же доставляла «развединформацию».

Вскоре по телефону они узнали, что приказ наконец-то отдан. Но не о начале боевых действий, а о выводе всех украинских войск из Крыма. Приказы нужно выполнять, и ребята начали собираться. Дело оставалось за малым — ни у кого из них не было денег, а штаб ВМФ разгромлен, и кто теперь знает, на какие шиши прожить…

Латифа покупала на всех продукты, готовила, как умела, но ее стипендии и на это едва хватало. Тетя с Алией и семьей еще на прошлой неделе, опасаясь преследования, уехали, их телефоны не отвечали.