Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— А на стрельбище ходишь?

Неожиданный вопрос остановил Асю у самого выхода. Зардевшись, она развела руками.

— Когда же, товарищ Каспарова?

— Надо непременно выкраивать время.

— Есть, товарищ Каспарова!

И, уже прощаясь, Ася добавила:

— А стрелять я научилась еще в Баку…

Каспарова одобрительно улыбнулась.

Июньское жаркое солнце нещадно палило, и редкий день проходил без грозовых ливней. Вот и сейчас где-то вдали уже сердито рокотал гром. Ася ускорила шаг, чтобы не попасть под дождь. Но перейти улицу не успела, так как во всю ширь мостовой проходила маршем колонна молодежи с вещмешками на спинах. Впереди шагали знаменосцы и командиры.

Строем, с винтовками на плечах отправлялись на фронт красноармейцы. Москва жила в эти дни напряженной жизнью готовой к битве крепости: настолько угроза вражеского нашествия становилась реальной.

Ася вернулась в общежитие, что и говорить, пристыженная… Над ее койкой висел портрет Ленина в грубовато сколоченной раме. Ася посмотрела на дорогое лицо Ильича. Удивительный, всепонимающий взгляд был у него. Насколько легче было бы и Ленину непосредственно на фронте с оружием в руках защищать Советскую власть. А вот он с юных лет взвалил на плечи всю скорбь земную и ведет народ в бой за счастье…

«Вот и ты будь на том месте, где партия тебя поставила, считая, что именно с этим делом ты лучше справишься», — заключила Ася свои раздумья.

С прибывшего в конце дня кавказского поезда сошла группа людей. Один из них тут же, на вокзале, распрощался с товарищами и с небольшим сверточком в руке заспешил в сторону Кремля. Часть пути он сократил на видавшем виды трамвае. Остальной, довольно длинный, твердым размеренным шагом прошел пешком.

Путник спешил. Однако, как ни торопился, добрался до места только после заката солнца.

— Позвонить секретарю Владимира Ильича — нехитрое дело, дорогой товарищ. Но поздно! — с сожалением развел руками комендант Кремля, выслушав просьбу приезжего пропустить его к Ленину.

Тот улыбнулся с затаенной хитринкой в черных глазах, будто знал нечто такое, что недоступно было пониманию коменданта, и повторил свою просьбу уже более настойчиво.

Комендант со вздохом покрутил ручку телефонного аппарата и соединился с секретарем Ленина.

— Мальков беспокоит. Тут приехал с Кавказа товарищ и хочет пройти к Владимиру Ильичу, — сказал он извиняющимся голосом. — Я ему разъяснял, но он стоит на своем. Что? Да, он только что с поезда. Так. Так… Так… Понял вас. Направить в общежитие Московского комитета. Значит, на утренний прием? Есть. Есть, товарищ Фотиева!

Мальков вытащил какую-то бумажку из ящика небольшого стола и протянул ее кавказцу.

— Думаю, все ясно? Возьмите талон в общежитие. Желаю хорошо отдохнуть. До завтра!

— Зачем, зачем вы так, дорогой? Вы же не назвали мое имя! Вы скажите, что Камо здесь стоит. Понимаете! Ка-мо! Ленин меня целый век ждет, понимаете? Через горы и море я к нему летел…

В голосе, в тоне кавказца была такая страсть и искренность, что не только Мальков, но и стоявший в карауле Роман Аксенов, слышавший весь разговор, с любопытством уставился на него.

Камо с добродушной, совершенно обезоруживающей улыбкой выдержал их взгляды. Более того! Он по-свойски подмигнул им. Наверное, был уверен в магической силе своего имени…

Однако ни Мальков, ни тем более Аксенов этого имени не слыхали. И этакая фамильярность приезжего пришлась не по душе Роману Аксенову… Будь он сейчас не часовым, а комендантом Кремля, не только вторично не позвонил, но просто отчитал бы этого человека за назойливость. Разве он не знает о ранении Ленина?

В ответ на улыбчивый взгляд Камо сын прачки из Витебска Роман Аксенов, с детства познавший всю горечь жизни бедного люда, строго нахмурил брови.

Но комендант, наоборот, с видимым даже удовольствием покрутил ручку телефонного аппарата еще раз.

— Так я опять о приехавшем товарище, — тем же извиняющимся тоном сказал Мальков секретарю Ленина. — Он просил доложить Владимиру Ильичу, что здесь ждет Ка́мо.

— Не Ка́мо, а Камо́! — взволнованно поправил приехавший.

Через считанные секунды даже Роман услышал гулко раздавшийся в трубке голос самого Ленина:

— Попросите ко мне товарища Камо сейчас, немедленно!

— Слышите? Сам Ильич подходил к аппарату! — доверительно сказал Мальков и пальцем показал на телефонную трубку, как бы призывая ее в свидетели только что услышанного. — Ильич сказал: «Попросите товарища Камо ко мне сейчас, немедленно!»

Камо улыбнулся Малькову не без гордости.

Открытое синеглазое лицо Романа Аксенова тоже невольно расплылось в улыбке, когда Камо, проходя мимо курсанта в Кремль, неожиданно протянул ему руку:

— Будем знакомы, браток. Я — Камо!

— Аксенов Роман! — с готовностью пожал тот протянутую руку.

— Отставить! — строго сказал Мальков. — Ты забыл, Аксенов, что стоишь на посту? На «губу» придется отправить!

Часовой смущенно вытянулся.

— Виноват, товарищ комендант, — с сожалением разводя руками, извинился Камо. — Я на радостях, что сейчас увижу Ленина, и сам нарушил дисциплину, и парня подвел… Может, на этот раз выговором обойдется, а?

— На этот раз и на тот… А дисциплина у нас одна: на карауле замри и будь начеку, — отрезал Мальков. Но чтобы смягчить неприятное впечатление, спросил; — Камо — это что — имя у вас или фамилия такая?

— И имя, и фамилия, и отчество, и нация… и звание, и призвание! — шутливо ответил Камо и поспешил в Кремль.

Не знал в ту минуту курсант Кремля Роман Аксенов, что совсем скоро и его судьба тесно сплетется с судьбой этого человека, которого сейчас с таким нетерпением ждал Ленин.

Не знала об этом и курсантка Аня Новикова, по случайному совпадению заступившая в этот вечер на пост у кабинета Ленина.

Аня тоже слышала разговор секретаря с комендантом, а потом — и голос Ленина. Она, как и Аксенов, первоначально считала, что в неприемные часы посетителям нечего тревожить Ленина. Но в голосе Владимира Ильича была такая взволнованность, что ей стала ясна вся важность появления запоздалого посетителя.

По характеру горячая, быстрая на «расправу», Аня диву давалась, как Ленин может быть с людьми всегда ровным, сдержанным, терпеливым к их недостаткам. Как Аня говорила — «к их замашкам». Это, конечно, проявлялось у Ильича во всем, что не касалось нарушений революционной законности. Удивляло Аню и то, как поздно уходил Ленин из кабинета и как рано вставал. Когда же он отдыхал?

Не раз в утренние часы, находясь на посту, она встречала Владимира Ильича и, по-солдатски подтянувшись, отдавала честь.

— Здравствуйте, товарищ курсант! — с улыбкой здоровался Ленин и, не замедляя шага, направлялся в совнаркомовский кабинет.