Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Какая же ты еще глупая! — возмутилась она. — Ведь ты инструктор политпросветработы в частях Красной Армии. Теперь твоя жизнь будет на колесах — в постоянных командировках. Ты обеспечиваешь сознательность и боевой дух революционных бойцов. Так что работай с полной отдачей.

— Есть, с полной отдачей, товарищ Каспарова! — по-военному откозырнула Ася и вздохнула.

Каспарова улыбнулась: очень уж забавна была девушка в солдатской шинели с чужого плеча, в больших, не по ноге сапогах, в красноармейской гимнастерке тоже не своего размера, перехваченной в талии потертым ремнем. Но сама Ася была довольна своей формой, хотя и догадывалась, что выглядит неуклюже.

7 ноября Асе посчастливилось увидеть Ленина на закладке памятника Марксу и Энгельсу. Ася стояла от Ленина в двадцати шагах. Он был в пальто, в правом кулаке сжимал свою кепку. Этот скромный, с виду совсем обыкновенный человек снова как магнитом притянул внимание людей. Слушать его было легко. Но и трудно. Приходилось сосредоточивать внимание до предела, ловить каждое слово. У Ленина ведь все было весомо, все необходимо, все «по делу».

— Великая всемирно-историческая заслуга Маркса и Энгельса состоит в том, что они указали пролетариям всех стран их роль, их задачу, их призвание: подняться первыми на революционную борьбу против капитала, объединить вокруг себя в этой борьбе всех трудящихся и эксплуатируемых, — говорил он. — Мы переживаем счастливое время, когда это предвидение великих социалистов стало сбываться… мы не одиноки в своей борьбе. Рядом с нами поднимаются рабочие более передовых стран. Их и нас ждут еще тяжелые битвы. В общей борьбе будет сломлен гнет капитала, будет окончательно завоеван социализм.

Глубоко западали в душу марксистские идеи. Но одна, самая простая и понятная истина была наиглавнейшей для Аси и ее друзей в эти дни: только Советская власть может спасти трудящихся от ига капитализма, только рабочий класс, руководя беднейшим крестьянством и всеми трудящимися, может положить конец войне, дать мир и хлеб голодающему народу.

Надо сокрушить политику Антанты, иностранных интервентов, желающих задушить Советскую республику, — все это становилось настолько понятным, что после речи Ильича хотелось сразу же отправиться на фронт. Для полной победы Ася и все, с кем она шагала рядом в ногу, готовы были отдать жизнь!

Вся зима прошла в разъездах. К этому Ася привыкла, еще работая в агитпоезде. Но теперь, после курсов, она более свободно и толково выступала в частях Красной Армии, в клубах на темы текущей политики и о задачах Красной Армии.

В ту же зиму по рекомендации товарищей Асю приняли в члены партии большевиков. Этого дня она дожидалась с нетерпением. И вот сбылась мечта. Вступить в партию в 18-м году означало взять в руки оружие. Лишь в жаркой схватке с врагом можно было доказать, достоин ли ты быть коммунистом…

Получив очередное задание, Ася выскочила от Каспаровой в прекрасном настроении и неожиданно лицом к лицу столкнулась с Иосифом Лазьяном. Он сразу не узнал ее и с недоумением посмотрел на юную красноармейку, уцепившуюся за его рукав.

— Лазьян, Иосиф Лазьян, это же я, Ася! — захлебываясь от охватившей ее радости, закричала девушка и, едва дотянувшись, чмокнула его в подбородок.

— Сатана! — сообразил Лазьян и крепко обнял ее. — Ну и встреча!

— Что ты здесь делаешь? Неужто оставил газету?

Они стояли посреди дороги, не замечая, что мешают людям, задавая друг другу вопросы и не успевая на них отвечать. Наконец Лазьян предложил пойти к нему в гостиницу.

— Посидим, поговорим… Там столовка есть, угощу тебя по своим делегатским талонам.

— Делегатским?

— А то каким? Астраханская парторганизация послала меня на Восьмой съезд партии. — Лазьян гордо выпрямился и смеющимися глазами посмотрел на Асю: знай, мол, наших!

— О-о! Значит, и Ленина ты видишь! — с завистью воскликнула Ася.

— Вижу и слышу! Мало того, вчера подошел и за руку, как многие делегаты-смельчаки, поздоровался с ним.

— А он ничего не спросил: откуда, мол, кто такой?

— Чудачка… Если он каждого делегата будет расспрашивать, ему и жизни не хватит. Нас ведь много! Ну пошли, мешаем, — Лазьян потянул девушку за руку.

— Я на поезд спешу! — с сожалением сказала Ася и быстренько рассказала о себе и своей работе.

Лазьян внимательно оглядел ее, будто только что увидел, и озабоченно поднял брови.

— Прямо скажу — неказистый у тебя вид. Подогнала бы хоть форму по фигуре, а? — Тон у него был дружеский.

Ася зарделась. Вот еще! Разве в форме дело? Она же военный комиссар, не может в гражданском ходить… И разве у нее есть время заниматься этим?

— Ерунда. Сойдет и так! Ты лучше скажи, как там в Астрахани? — переменила тему Ася.

Ей очень хотелось поговорить с Лазьяном! Но надо было бежать, чтобы успеть к агитпоезду, отправлявшемуся в Тулу.

— Буду в Москве через пару дней. Зайди в общежитие, поговорим. Я письмо передам своим, ладно? — уже убегая, умоляюще крикнула Ася.

Через два дня, вернувшись в Москву, она нашла на своей кровати в общежитии сверток с запиской:

«Сатана, дорогая! Как делегату мне и всем товарищам было разрешено взять из реквизированного буржуйского барахла какую-нибудь вещичку для семьи. Я выбрал для тебя пальто. Не ходить же тебе в московские холода в ветхой шинелишке? К родителям твоим зайду, передам поклон. Сейчас спешу на поезд. Ну, будь! С товарищеским приветом. Лазьян».

Ася раскрыла пакет и ахнула: суконное пальто палевого цвета, с шелковой того же цвета подкладкой и с огромным лисьим воротником.

— Какая-нибудь мадам щеголяла в нем, — насмешливо сказала соседка по общежитию Фрося Сидорчук. — Небось целый капитал стоит? А ну-ка надень, поглядим! По-барски — это «манто» называется…

Асе было смешно и грустно видеть себя в чужом дорогом пальто и солдатских сапогах. Фрося, будто не узнавая, оглядывала ее.

— Глянь-кось… Недаром говорят, что одежа красит человека! Совсем другая стала… Ну-ка дай сюда, — и Фрося стянула с плеч Аси «манто».

Пушистый воротник так удивительно оттенил лицо Фроси, что она неузнаваемо похорошела. Любуясь девушкой, Ася с облегчением сказала:

— Носи, Фрося.

— А к чему это мне? Я постесняюсь в нем на люди выйти, — Фрося поспешно сняла пальто. — Потерпим пока. У нас ведь революция! Нам не до жиру!

— А мне оно к чему? Ну и Лазьян… — развела руками Ася.

Фрося с жалостью поглядела на расстроенную соседку и стала ее утешать, говоря, что человек добра хотел, благодарить надо…

— Видно, в буржуйском барахле попроще вещей не нашлось! Положи, авось пригодится! На хлеб обменяешь или еще чего…

Ася постелила пальто под простыню: теплее будет спать. Не знала она, что эта неуместная ныне вещь очень скоро понадобится!