Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

«Цолак-джан! Сердечное спасибо за письма. Я их ждала и буду впредь тоже ждать. На месяц пришлось уехать в Астрахань. Если вернешься в Баку раньше меня, пиши мне по адресу моей тети: Астрахань, Слободская улица, пять. Пока-пока-пока! Ася».

Она хотела, очень хотела написать магическое слово «твоя», но так и не решилась.

Когда семья более или менее устроилась на новом месте и Ася обрела свободу, она тут же побежала на берег дельты Волги.

Солнце стояло в зените. Густое марево струилось с нежно алевшего неба на стремительно бегущие синие волны бесчисленных рукавов огромной полноводной реки.

Затуманенными от тоски глазами Ася долго смотрела на далекий горизонт, где находились родные берега Баку. Огромный мрачный Каспий сейчас лежал между ними. Ася грустно вздохнула. Ничего не оставалось, как пока освоиться здесь.

Астрахань резко отличалась от Баку и внешним видом, и укладом жизни. Дома здесь большей частью были деревянные, одноэтажные, с высокими крышами из железа и черепицы. Среди них выделялись купеческие особняки из добротного камня, с колоннадами, балконами… А вот на берегу дельты лепились друг к другу рыбачьи лачуги, ветхие, наспех сколоченные мазанки.

Зато сердце радовали красные флаги на домах, повсюду весело развевающиеся на ветру… На людных местах висели революционные лозунги, написанные крупными буквами…

В толпе Ася безошибочно различала студентов. Девушки и парни шагали раскованно, весело болтая друг с другом, без восточного жеманства, как это было в Баку.

Ася походила и по торговым рядам — большинство магазинов оказалось закрыто, а в открытых лавчонках совсем не было товара. Только она хотела уже возвратиться, как вдруг на одном из домов увидела вывеску: «Редакция газеты «Красный воин».

Сердце защемило от тоски: вспомнился «Бакинский рабочий» и то, как часто с Амалией бегали туда… «А что, если зайти? Может, отсюда потянутся нити в местную молодежную организацию?» И Ася, больше не раздумывая, вошла.

— Поговорите с редактором! — ответила на ее вопрос коротко стриженная девушка в синей блузке, сидевшая за столом у дверей с табличкой «Главный редактор».

— Так сразу с улицы — и к редактору?

— А что особенного? Лазьян у нас простой, свойский, бывший типографский рабочий, старый большевик. А литработники нам нужны.

«Какой из меня литсотрудник? Мне бы что-нибудь попроще! Хотя бы газеты разносить по организациям!» Пока Ася стояла в раздумье, девушка зашла к редактору. Задержалась она там недолго.

— Сейчас он вас примет.

— Может, я завтра зайду? — вдруг оробела Ася.

— И не вздумай уходить! Ты ведь училась? Говори — училась? — девушка вдруг перешла на «ты».

— Ну, училась. Гимназию с золотой медалью окончила!

— Эх ты… А еще себя небось советским человеком считаешь! Насквозь вижу, что хочешь отвильнуть от работы! Да ты знаешь, что я ни в какой гимназии не училась? А как пишу, видела? Только со словарем и справляюсь с работой. Приходится! Надо же кому-то делать газету? Все на фронт уходят…

— Что, людей нет?

— Нашлись бы… Грамотных мало! У нас все на подбор коммунисты работают.

— Я не коммунистка, — сказала Ася и оторопела.

— Какого же черта ты тогда?

— То есть я коммунистка, только билета еще не имею, — смущенно призналась Ася. — Вернусь в Баку и получу билет.

— А что ты там делала? В мамочкиных дочках ходила?

— Зачем же! Я там в активистах была. На нефтепромыслах читала рабочим газеты, разъясняла. — Ася обиженно махнула рукой и замолчала.

— Ладно, не обижайся! Насквозь вижу, стоящая! Слушай, зайди поговори с редактором, умоляю тебя!

— А что ты так уговариваешь? Я здесь только на месяц!

— Пусть хоть на месяц! Понимаешь, я на фронт хочу, а ты бы на мое место, — искренне призналась девушка.

— Так вот оно что! То-то ты за меня так уцепилась! Может, рискнуть?

— Давай! Говорю, Лазьян славный человек. Он сочувствует литсотрудникам, учит. Он из спартаковцев, вождями которых были Роза Люксембург и Карл Либкнехт. Слыхала ты о вождях Германской коммунистической партии! Они…

— Таня, а тебе не кажется, что ты теряешь драгоценные минуты, а? Да еще и меня от дела отвлекаешь? И ее возьму, и тебя на фронт не отпущу. Ясно? Теперь ша, тишина! Скоро вызову товарища! — строго подал голос из-за двери главный редактор.

Таня приложила палец к губам и села за свой столик. Углубившись в бумаги, она совсем уже не обращала внимания на Асю. «Интересно, что она там пишет?» — подумала та.

Вскоре Лазьян пригласил Асю в кабинет. Здесь больше половины комнатушки занимал массивный письменный стол, весь заваленный бумагами.

Когда она вошла, Лазьян что-то сосредоточенно писал и даже не поднял головы.

— Я пришла, — тихо сказала Ася.

— Вижу. Секунду! — Лазьян предупредительно поднял левую руку и не оторвался от бумаги, пока не поставил точку.

— Мировой материал, в номер идет! — рывком Лазьян бросил ручку на стол, весело стукнул ладонью по листу бумаги и доверительно посмотрел на Асю, как бы призывая и ее порадоваться вместе. Она улыбнулась. Лазьян, встав с места, пожал ее руку, да так крепко, что та невольно ахнула.

— Иосиф Лазьян! — не придавая ее вскрику никакого значения, проговорил он и, не отпуская Асиной руки, усадил ее на узенькую скамейку, стоящую у стены напротив письменного стола.

— Ну, рассказывай! — скомандовал он.

Ася растерянно посмотрела на него и тут только заметила, что у этого стройного, подтянутого человека, с чисто выбритым, приветливым лицом были впалые щеки и очень усталые глаза. Весь его облик говорил о том, что человек этот работает с полной отдачей и скорее всего — двадцать четыре часа в сутки.

Как бы угадав ее мысли, Лазьян вытащил из кармана часы и, посмотрев время, щелкнул крышкой.

— О чем же рассказывать? — встрепенулась Ася.

— Сначала о себе. Потом расскажешь о Баку, только письменно. Будет интересно — напечатаем.

Так, в дружеской беседе, Лазьян не только сумел расспросить Асю о ней, но и познакомил с будущими обязанностями.

Уже работая в редакции литсотрудником, Ася подробнее узнала о Лазьяне. Он оказался незаурядным литератором. Но никогда не подчеркивал этого своего превосходства при исправлении допущенных литсотрудниками ошибок. Ему было тридцать пять лет, но выглядел он много старше.

— Зачем вы говорили мне, чтобы я написала о Баку, когда сами там были, да еще и сидели в мусаватистской тюрьме? — как-то спросила его Ася.

— То, что я видел, — об этом уже мной написано. То, что ты видела, еще не написано! — шутливо ответил он. — Я был на политработе в армии. Одновременно редактировал армейскую газету «Кавказская Красная Армия». А ты в это время занималась другим делом, наверное, весьма интересным. Поняла? В общем — действуй!