Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Ты что — в мечеть заходил? — удивилась Ася.

— А как же? И не в одну! Леня тоже был со мной!

Леня утвердительно кивнул головой.

— Если бы вас заметили — растерзали бы, — упрекнула ребят Амалия. — Хоть бы шлемы и портупеи поснимали!

— Неужели так пошли? Ясно, переодетые были, — ответил Барский.

— Завидуешь, гимназисточка? Сама небось не прочь иметь шлем и кожанку, а? — пошутил Миша Манучаров.

— Фи, разве в одежде дело? — пренебрежительно усмехнулась Амалия. — И в форме гимназистки можно оружие носить! Лишь бы дали его нам, чтобы хотя бы самим защититься от бандитов.

— Ладно, ребята, не за пустыми разговорами время проводить собрались мы здесь, — посерьезнел Манучаров. — Давайте разойдемся в разные стороны и разведаем, что делается в городе. В любую минуту обстановка может перемениться! Как что тревожное заметите — сразу доносите в штаб. Пошли! — И Миша первым покинул штаб.

Ася и Амалия, внешне беззаботные, направились по кривым улицам в так называемую татарскую часть города. То, что они там увидели, их настолько напугало, что девушки не стали дальше углубляться в улицы, а поспешно вернулись в штаб и доложили дежурному. Тот немедленно позвонил командованию:

— Наши связные сообщают, что на некоторых улицах спешно роются окопы. Вывернуты булыжники. То и дело попадаются вооруженные группы мусульман.

Выслушав ответ, дежурный сказал девушкам:

— Командование военными частями ведет тщательное наблюдение за всем, что делается в городе. Больше того — мусаватисты уже сделали ряд выстрелов. Но есть приказ не поддаваться на провокации и не начинать стрельбу.

Девушки ушли с тяжелым чувством.

Когда Ася в сумерках возвратилась домой, мать встретила ее со слезами на глазах:

— Ты меня заживо хоронишь! Неужели у тебя нет сердца? Ведь могут убить. Понимаешь, убить!

— Не надо, мать, — остановил ее отец, — Ася не маленькая, пора это понимать. Она выполняет свой долг…

Девушка с благодарностью посмотрела на отца. Гаврила Никитич был бледнее и озабоченнее, чем обычно. Заложив по своей привычке руки за спину, он ходил в глубоком раздумье по комнате.

Закрыли ставни, зажгли свет. Ужинали молча и как-то рассеянно. Город был погружен в темноту, лишь сквозь щели ставен виднелись мерцающие огоньки фонарей на пустынных улицах.

Ночью сквозь сон Ася услышала стрельбу. Сначала одиночные выстрелы доносились с разных сторон. Затем начали стрелять все сильнее и чаще, пока выстрелы не стали беспрерывными.

До рассвета никто не сомкнул глаз. Утром Ася побежала к Колесниковой, благо она жила недалеко. По задворкам, где не было стрельбы, укрываясь в подворотнях, девушка добралась наконец до места и ахнула — рама углового окна дома была выставлена, и оттуда угрожающе торчали дула винтовок. Ася без труда поняла, что это красногвардейцы устроили засаду из комнаты Колесниковой, потому что оттуда можно было обстреливать две пересекающиеся улицы.

Асе приказали исчезнуть, и она поспешно завернула к штабу революционной молодежи, снова идя задворками.

— На, держи, Ася, да покрепче! — Саша Брейтман всунул ей в руку револьвер. — Армянские вооруженные отряды помогают большевикам. Даже дашнаки и то присоединились к нам, чтобы не дать развернуться мусаватистским головорезам…

— Она же не красногвардейка, — заворчал Манучаров. — Оружия не хватает… Зачем даешь ей револьвер?

Ошеломленная всем виденным и слышанным, Ася даже не обиделась на Мишу. К тому же она и стрелять не умела… Засунула было револьвер за пазуху, но, услышав последние слова Манучарова, протянула его обратно Саше.

Вдруг, откуда ни возьмись, объявилась Амалия и прямо вырвала револьвер из рук Аси.

— А ну дай сюда! Кто сказал, что мы не умеем стрелять? — И она, засунув револьвер за пояс, независимо пошла в ногу со всеми. Ася с гордостью взглянула на притихших ребят и тоже подстроилась к шагу подруги.

Однако не прошли они и сотни шагов, как Асю отозвал в сторону Гамид Султанов и послал с запиской в штаб. И в дальнейшем ее то и дело посылали с донесениями: из штаба в комитет революционной обороны, оттуда — снова в штаб или в действующие отряды…

Комитет революционной обороны Баку состоял из большевистских руководителей — Шаумяна, Нариманова, Джапаридзе, Азизбекова, Карганова, Сухарцева, и ей посчастливилось в эти дни мятежа благодаря заданиям Султанова увидеться с каждым из них по нескольку раз.

— Надо, несмотря на бои, разъяснять городской бедноте, что для них значит Советская власть. Необходимо оторвать их от мусаватистов. Городская беднота плохо понимает, за что она должна бороться и умирать, — убежденно говорил Степан Шаумян.

Чтобы избежать большого кровопролития, к мусаватистам, которые засели в крепости, направили делегацию: большевика Рза Нагиева, рабочего Денежкина и доктора Атабекяна. Они с белыми флагами в руках уже почти приблизились к позициям мятежников, когда внезапно раздались выстрелы и все трое были убиты наповал.

После этого вероломного поступка красногвардейцы пошли в атаку. И Амалия Тонян была в их рядах, и, как потом рассказывали, дралась не хуже ребят. Теперь мусаватисты безоговорочно приняли ультиматум: признать Советскую власть и вывести «Дикую дивизию» из Баку, предварительно разоружив все национальные отряды.

Однако победа далась ценою крови многих красногвардейцев, одним из которых оказался и Леня Барский. В газете «Известия Совета рабочих и солдатских депутатов» был помещен его портрет и некролог:

«В нашей жизни, в нашей борьбе, в нашем безграничном стремлении вперед, в светлую даль нового мира все чаще приходится терять дорогих товарищей, павших на поле гражданской войны. Они шли туда с твердым, сознательным решением умереть или победить. И умирали с верою в победу социализма. Таким был и Леня Барский…»

На похоронах Лени Ася не отходила от его сестры Лизы, с которой до этого особой дружбы у них не было. Смерть дорогого человека сблизила девушек.

В эти героические дни «Правда» писала:

«Мужайтесь, бакинские товарищи, Советская Россия с вами!»

По указанию Ленина в Баку прибыл большой отряд конницы, усиленный артиллерией. Были посланы туда хлеб и денежные средства.

Ася закончила гимназию с золотой медалью: сказалось, конечно, то, что она из года в год была первой ученицей. Получила золотую медаль и Амалия Тонян. Все искренне радовались успехам подруг, отдавая должное их трудолюбию и недюжинным способностям.

В один из последних дней июня к Асе прибежала Амалия. Она была возбуждена.

— Вернулся из Москвы Лева Шаумян. Он Ленина видел!

Ася не заставила себя долго уговаривать и быстро натянула белую матросскую форму с синим воротником и белую юбку. Амалия тоже была в белом полотняном платье.