Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Чем могу? — вежливо ответив на поклон, спросил Благовещенский и жестом указал на свободный стул.

— Да вы не стесняйтесь, господин! — тут же вступил в разговор Хутулашвили, увидев, как пришедший нерешительно заерзал на краешке стула. Его дружеский тон и обезоруживающая улыбка, да и вполне «дворянские манеры» успокоили мужчину.

— Долгополов Федор Тимофеевич, мещанин-с! Смею доложить, что в городе в настоящий момент немало скрывается коммунистов. Обезвредить бы их надо, а то до полной победы далеко. Вы уйдете, а мы-то…

Мужчина осекся и пытливо перевел взгляд с «полковника» на насупленные брови Благовещенского. Тот, поймав его взгляд, ободряюще кивнул, давая понять, что вполне понимает его и сопереживает.

— Продолжайте, пожалуйста. Это все весьма кстати и своевременно, господин Долгополов! — сказал Хутулашвили.

— Одного из этих негодяев я выследил. Он был при Советах большим человеком. Васильев Александр Иванович — величали его красные. Заядлый партиец, доложу я вам!

— Так-так-так… Умница же вы, господин Долгополов! Россия вам этого не забудет! Мы его сейчас же уберем! Адрес?

— Михайловская, дом восемь. У сапожника Батурина скрывается. Только меня — ни-ни! Сами понимаете, в случае чего…

— Как не понимать, господин Долгополов! Не беспокойтесь! Главное, нашим солдатам сейчас дорогу показать, чтобы расспросами не вспугнуть негодяев. А потом вас проводят домой. Капитана ко мне!

Последние слова Хутулашвили относились к Асе. Она сорвалась с места. Далеко идти не надо было: особотрядовцы находились за дверью, в другой комнате.

Пока «капитан» — Роман Разин, вытянувшись перед Хутулашвили, слушал его приказание, Ася по условному знаку Благовещенского написала на клочке бумаги: «Арестовать предателя».

— От лица службы благодарю вас. Честь имею! — сказал на прощанье Долгополову Володя. Но как только за посетителем и Разиным закрылась дверь, дал волю накопившемуся гневу:

— Сколько этакими подлецами предано коммунистов! А тут приходится еще рассыпаться перед ними.

Куда девалось обычное спокойствие Володи? Лицо его покрылось красными пятнами, глаза метали искры. Он поспешно закурил и зашагал по комнате.

— Спокойно, господин полковник! — положил ему на плечо руку Дмитрий. — В борьбе с врагами еще и не то бывает!

Но для разговоров и эмоций времени у них не было: в дверь уже стучался следующий посетитель.

Он оказался молодым стройным мужчиной лет двадцати пяти, одетым с иголочки, с холеным лицом и нагловатыми серыми глазами навыкате. Вел себя свободно и непринужденно.

— Господа, честь имею представиться! Сын здешнего купца Копусова. Бывший студент. Запишите в Добровольческую армию! Только не рядовым. Хотя я и не военный человек, но образование и все такое…

— За чинами отправляетесь, господин Копусов, или хотите сражаться за матушку-Россию? — не удержался Дмитрий. Хутулашвили бросил на него строгий взгляд.

— Какие там чины? Большевики у меня в печенках сидят! Драться хочу. Собственноручно убивать, уничтожать их хочу. Только не люблю, когда мною командуют. Не привык! Потому не хочу рядовым!

Таких добровольцев в деникинскую армию записалось в эту ночь в штабе камовцев немало… Двое из них дали адреса складов с оружием.

Потом коммунисты, которых выдали контрреволюционеры, собрались в штабе. Высокий, худощавый Александр Иванович Васильев, действительно скрывавшийся у сапожника Батурина, оказался председателем Совета. Быть бы ему непременно повешенным, если бы город вместо камовцев взяли деникинцы…

— Вот здорово, товарищи! — узнав истинное положение вещей, с благодарностью пожал им руки Васильев. — Вы не только спасли нас и вооружили, но и очистили город от самых отъявленных врагов!

В радостном волнении он готов был обняться с Володей и Дмитрием, но их белогвардейская форма невольно сдерживала порыв. Благовещенский, поняв состояние Васильева, сам крепко обнял его.

Всю ночь и весь следующий день штаб работал так же оперативно. Никто пока не подозревал, что в городе хозяйничают красные.

Днем «отцы города» принесли собранные пожертвования, которые камовцы тут же передали по акту местной подпольной организации в лице Васильева.

— Держитесь, товарищи! Красная Армия вот-вот покончит с Деникиным, — утешали на прощанье остающихся коммунистов камовцы. — Ну а пока, конечно, придется вам носа не показывать: в городе еще немало контры…

Неожиданный, без единого выстрела, захват красными Малоархангельска не оставлял ни у бойцов, ни у тех, кто присоединился, ни у тех, кто оставался в подполье, никаких иллюзий относительно быстрой расправы с деникинцами на этом участке фронта. Можно было ожидать появления белогвардейцев с минуты на минуту.

На одном из наиболее уязвимых участков подступа к городу, примерно в шести верстах, была поставлена застава с пулеметным расчетом Ани Новиковой.

Все внимание застава сосредоточила на большаке, откуда и можно было ждать появление неприятеля. На деревьях сидели наблюдатели с биноклями, которым пока открывались лишь неоглядные просторы пустынных осенних полей. День выдался на редкость ясный. Бойцы тихо переговаривались друг с другом, а то и безобидно подшучивали над кем-нибудь из неискушенных новичков.

— Глянь, у Ваньки усы уже подросли… На запорожца стал похож! — взял в оборот юного Ваню Шулепова Василий Прохоров, тот, что знал бесконечное множество частушек.

— Два волоска в три ряда, и оба густые. Разве это усы? Вот месяц-другой не побреюсь, тогда увидишь, — успешно отбился шуткой Шулепов.

— Ван Ваныч, правда, что усы и борода на лице — это признак наивысшей храбрости? — обратился Прохоров к сидевшей возле пулемета Ане и подмигнул в сторону Шулепова, который увлеченно пощипывал едва пробившийся пушок.

Он был строен и тонок, этот белокурый синеглазый паренек. Поймав на себе взгляд товарищей, он одарил их добродушной улыбкой.

Аня не ответила Прохорову, а спросила Шулепова:

— Ванюша, а кто окрестил тебя Букой? По-моему, это прозвище тебе не подходит.

Но разговор не закончился, так как с наблюдательного пункта передали, что вдали появились кавалеристы в белогвардейской форме и группа пехоты. Двигались они открыто, спокойно и, надо думать, вовсе не подозревали, что в их тыл затесались красные.

— Может, это наши? — предположила Новикова.

Но в этом надо было убедиться: ведь и в партизанском отряде сейчас было немало бойцов во вражеском обличье! Однако отряд находился уже на расстоянии окрика…

— Кто вы? — крикнула Аня.

— А вы кто?

Сомнений не оставалось — это деникинцы. Надо было действовать без промедления, чтобы спасти заставу и дать знать в штаб о появлении врагов. Решение пришло само собой.