Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

Ася сникла: значит, выдала себя. Чертово воспитание! Что же теперь будет?

— Ну, папаня, всегда вы чего-нибудь отчубучите, — вступилась за гостью добрая хозяйка, — Разные и они, цыгане, бывают! Как и наши, русские!

Дед крякнул и почесал голову. А Ася воспользовалась моментом.

— Верно, тетенька: не каждая русская нас, цыган, за человека считает, как ты! Везде прогоняют, везде клянут, и больше всего — понапрасну. А тебя, хозяйка, радость поджидает: у порога она, вот-вот! Твоя доброта — твоя сила, она тебе счастье принесет…

— Мужик мой воюет. Жив ли? — вздохнула женщина.

— Жив! Говорю, радость тебя поджидает, — заверила ее Ася, в душе страстно желая, чтобы это на самом деле сбылось. Теперь она могла с легким сердцем уйти, отблагодарив хозяйку своим гаданьем.

Девушка и мальчуган, как видно, боялись ее: детей часто пугают, что их унесет цыган. За все время они ни слова не сказали. Но когда Ася взялась уже за дверь, девушка вдруг переполошилась:

— Куда же, мам, она пойдет на ночь глядя? А вдруг ее бандюки схватят? Сама знаешь, они везде бродят.

Хозяйка посмотрела на дочь долгим взглядом, потом переглянулась с дедом и тихо сказала:

— Пусть переночует: в доме найдется место…

Это была волнующая для Аси, незабываемая минута, когда она увидела на фоне царившего сейчас вокруг недоверия и озлобленности искреннюю, идущую от сердца доброту простых людей. Ася, не выдержав, чмокнула девушку в щеку, прощально кивнула головой остальным и выскочила за дверь. Надо было спешить. Она неслась так, что ног под собой не чувствовала. Не чувствовала она и холода, так разгорячилась бегом. И опять ее провожали пустынные улицы с собачьим лаем и притаившимися безглазыми домами.

— Вернулась! Умница! Скорее на коня! — похвалил ее Филипп, как только Ася появилась в условленном месте.

Она шепотом коротко рассказала ему о своих наблюдениях:

— Мы так и думали, что в городе безвластие. Ребята ощупали за это время почти всю окрестность. Везде — мертвая тишина! Любая воинская часть не иголка, ее не упрячешь, а население, конечно, притаилось в страхе. Одни белых ждут, другие — красных…

Слова Новикова доходили до Аси как во сне. Она прижалась к теплой гриве коня щекой, полностью доверившись его чутью. Как хорошо было снова находиться с товарищами, бок о бок с ними лететь в свой отряд! Только сейчас Ася почувствовала, как была одинока в том городишке среди чужих людей.

— Не дремли, Сатана! Свалишься с лошади, — ласково коснулся ее плеча Филипп. — Скоро уже приедем, держись!

Разведгруппа Новикова благополучно доскакала до привала. Сведения были хорошие. Надо было немедленно воспользоваться благоприятным моментом и войти в Малоархангельск. В боевых условиях с малыми силами отряда это было бы невозможно, а тут случай шел навстречу.

Белогвардейские погоны, кокарды и другое снаряжение вражеской армии должны были сослужить службу уже второй раз за это короткое время.

Самые представительные на вид ребята из основного костяка Особого отряда — Разин, Казаринов, Новиков, Щетинников, Хутулашвили — переоделись офицерами, а Дмитрий Благовещенский — даже полковником.

Однако Камо, критически осмотрев преобразившихся ребят, недовольно поморщился.

— Дмитрий не подходит на роль дворянина. У него очень уж простоватое лицо. Купечеству он не внушит доверия.

— Зато русский, в нем видна национальная порода: голубоглаз, русоволос, — возразил Абол.

— Вот уж невидаль голубоглазые и русоволосые! Глянь на себя и на нас — все мы одной породы. Володя — грузин и тоже ничем не отличается.

Действительно! У Володи Хутулашвили была матовая чистая кожа, пшеничного цвета волосы и усы. Он имел не только представительный, но и весьма интеллигентный вид. Конечно, больше всего роль полковника подходила Хутулашвили…

— А ну, Володя, скажи барски-снисходительным тоном: «Честь имею», — предложил Камо.

— Э-э, как вас, простите, запамятовал… Честь имею, господа! Полковник Хутулашвили.

— Ха-ха-ха-ха! — аппетитно захохотал Камо, а вслед за ним остальные. — Тон, тон каков у этого люмпенпролетария! Похоже, мать согрешила с каким-нибудь князьком грузинским, а?

— Нет, по-моему, с русским родовитым князем, — вытирая выступившие от смеха слезы, внес поправку Разин.

И вот полковник Николай Васильевич Воронцов, из старинного рода Воронцовых, со свитой офицеров доблестной деникинской армии и группой сопровождения прискакал в город Малоархангельск и торжественным маршем проехал по главной улице к центру. Церковные колокола радостным перезвоном возвестили о приходе «спасителей». Купцы и лавочники, бывшие помещики и кулачье с хлебом-солью приветствовали их…

Пехота и кавалерия, сверкая блеском начищенных штыков, в город не вошли, а полукольцом заняли оборону на подступах к Малоархангельску. Это была впечатляющая картина!

Штаб «деникинцев» разместился в помещении бывшего горсовета. «Полковник» направо и налево давал указания и настолько вошел в роль, что свои перед ним стали в струнку вытягиваться.

Несмотря на поздний час, в штаб явились именитые горожане и выразили «господину полковнику» верноподданнические чувства.

— Добро пожаловать, наши доблестные спасители! Мы надеемся, что победа не за горами, — сказал глава депутации.

«Господин полковник» солидно заверил, что он рад видеть настоящих патриотов многострадальной России и что скоро под звон колоколов освободительная армия Деникина войдет в белокаменную Москву.

— Однако, господа, шумиха с колокольным звоном пока не к месту. Нам нужна помощь тыла: денежные пожертвования, оружие… Добровольцы тоже. Спешите, господа, мы вот-вот выступаем. Как видите, войска на марше. Честь имею!

Слова Володи возымели действие. Началось ночное шествие контры в штаб. Прием вели двое: «господин полковник» и помощником при нем Благовещенский. Ася составляла протоколы, списки. Роман тут же передавал распоряжения штаба особотрядовцам, каждый из которых руководил оперативной группой из пяти бойцов. Таких групп было четырнадцать. За ночь они проделали колоссальную работу!

Приходили на прием махровые белогвардейцы. Одни — с доносами на местных коммунистов, советских работников, скрывавшихся от белых, другие просили записать их в Добровольческую армию; третьи стремились пробраться в штаб Деникина со специальными заданиями подпольных контрреволюционных организаций.

Гнев душил Асю, но приходилось сдерживаться.

Вот зашел мужчина средних лет, с благообразным лицом, бородкой клинышком и прямым пробором тщательно расчесанных волос. Он с оглядкой закрыл за собой дверь и косо посмотрел в сторону Аси, сидевшей в углу за маленьким столиком.