Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Приказываю всем бойцам, отстреливаясь, отступить к городу и доложить обстановку. Прикрывать ваш отход будет пулеметный расчет из трех человек: меня, Шулепова и Прохорова!

Когда внезапно заработал пулемет, белые пришли в полное замешательство.

— Нет, подлая контра, вам от нас не уйти! Ванюша, Ваня, давайте, давайте! — Аня стреляла как одержимая. Шулепов и Прохоров в четыре руки обеспечивали пулемет лентами.

Однако деникинцы быстро оправились и начали наступление с двух сторон, чтобы взять в клещи огневую точку.

Вскоре пуля задела голову Ани. Она охнула, но огонь не прекратила.

— А ну отстранись! — увидев кровь на ее каштановых волосах, сказал Прохоров и попытался сам лечь за пулемет. Но Аня оттолкнула его и крикнула:

— Пустяки, царапнуло только! Не отвлекайся.

— Гляди, истечешь кровью! — буркнул Ваня Шулепов. Но Аня даже не обернулась.

В другое время она обязательно обратила бы внимание на его тон и в нем нашла бы объяснение, почему парня прозвали Букой. Когда он бывал не в духе, не ворчал, как все, а бухтел, букал. Как рассказывал сам Ваня, даже мать родная передразнивала его: «Что ты бубнишь: бу-бу-бу-бу? Разговаривай по-человечески!»

Но Ваня никогда долго не дулся: он был добродушен и отходчив. Вот и сейчас он не сердился на Аню за упрямство, а жалел.

«Надо бы сделать ей перевязку», — подавая очередную ленту, подумал парень. Но через секунду, не успев даже сообразить, что с ним произошло, свалился на бок.

— Ваня, что с тобой? — Прохоров кинулся к Шулепову. Но Ваня уже не дышал, его бледное лицо было залито кровью.

— Убили! — в горестном изумлении промолвил Прохоров. — Эх, Ванюша…

У Ани заныло сердце от этого короткого слова — «убили». Но она продолжала еще яростнее строчить и требовать от Прохорова ленты, не замечая, что и тот уже ранен.

Вася держался до тех пор, пока прямо с лентой в руке не потерял сознание. Но и тут Аня не остановилась, понимая, что промедление смерти подобно. Стиснув зубы, она все еще строчила.

Еще одна пуля просвистела у головы Ани и чуть задела кожу.

«Видно, под счастливой звездой родилась, что и в этот раз не убило», — как о постороннем человеке подумала о себе она, но радости не было. Только удивление, что товарищи лежат без движения, а она жива.

Когда раскаленный пулемет вышел из строя, Аня поспешно вынула замок и отшвырнула как можно дальше, чтобы враги не могли им воспользоваться. Потом нагнулась над Ваней: тот был мертв.

В глазах потемнело. Надо было спасать еще живого Василия… Аня попыталась взвалить его на себя и поползти.

— Оставь меня, Ван Ваныч… Со мной все! Ползи до своих, живи, — сказал Прохоров, на миг очнувшись. И снова потерял сознание.

Но как мало он знал Аню! Разве она могла бросить раненого товарища?

С неимоверным усилием Новикова оттащила Прохорова в сторонку, нашла его рану и зажала ее рукавом гимнастерки. Потом снова попыталась взвалить Василия на себя. Но силы окончательно оставили ее.

Уже теряя сознание, Аня почувствовала, что проваливается в бездну. Именно это и спасло ее! Она скатилась на дно небольшого обрыва и там осталась лежать почти бездыханная.

Как только пулемет замолк, туда прискакали уцелевшие деникинцы. Они нашли убитого Ваню, а вскоре и лежавшего в стороне Прохорова.

— Жив еще, гад? — ударив Василия нагайкой, спросил деникинский офицер. Заметив, что Прохоров дышит, он еще раз ударил. Но Вася был в полном забытьи.

— Встать, красная сволочь, встать! — продолжая наносить удары, исступленно закричал офицер.

Видя, что раненый не встает, он попытался растоптать его конем. Но лошадь оказалась милосерднее человека. Она каждый раз перескакивала через лежащего, даже не задевая его копытом.

Офицер совершенно взбесился: ударами нагайки он заставлял коня буквально танцевать над телом красноармейца. Но бедное животное стойко выдержало это наказание, так и не повредив жертву.

Это было настолько отвратительно, что солдаты, которые должны были расстрелять раненого, не выполнили приказа. Чтобы обмануть бдительность офицера, они выстрелили несколько раз в воздух и, раздев его, оставили лежать.

Вскоре прискакали товарищи из Особого отряда. Они похоронили Ваню Шулепова, а раненого Прохорова, который все еще был без сознания, уложили на подводу и отправили через фронт в госпиталь, в советский Орел.

Нашли в овраге и Новикову. Она едва дышала из-за потери крови, но ранения ее были нетяжелыми, она просто ослабла. Придя в себя, Аня категорически отказалась оставить свой отряд и решила лечиться на месте. Настроение у нее было подавленное. Смерть Шулепова бередила ее душу.

— Вы бы видели, товарищи, как геройски сражался наш Ванюша, пока его не убили! А Прохоров! Тяжело раненный, он держался до потери сознания. А ведь это совсем молодые ребята. Лучше бы меня убило!

Такая горечь, такая боль слышались в голосе Ани, что казалось, она вот-вот заплачет. А ведь и ей самой было только девятнадцать лет.

Однако надо было вовремя уходить из города, так как скоро могли подойти деникинцы. Отряд в Малоархангельске запасся продовольствием, захватил припрятанные контрреволюцией в тайных складах оружие и боеприпасы. Многие пехотинцы раздобыли у населения коней.

Глубокой ночью Особый отряд бесшумно оставил город и направился в село Александровку, что в восьми километрах от Малоархангельска. Решили здесь устроить засаду офицерскому Алексеевскому полку Добровольческой армии Деникина, который, по слухам, двигался к Малоархангельску, держа направление на Орел. Село лежало на возвышенности, и оттуда хорошо просматривалась вся окрестность.

Выставили дозоры, однако без разведки невозможно было определить, с какой именно стороны появятся деникинцы и на каком расстоянии они сейчас находятся.

В полночь Камо снова вызвал Асю. Он окопался со своими людьми, как крот, на самой окраине села, в захудалой маленькой землянке, какие обычно строят огородники, чтобы летом укрыться от дождя и жары.

— Пойдешь на разведку с той же группой Новикова. Земля слухами полнится, что деникинцы близко. А вот где? Откуда их ждать и сколько их? То, что белый разъезд бродит по этим местам, мы уже убедились.

Ася тоже склонилась над картой, разложенной на столе, неизвестно откуда взявшемся в этой землянке.

— Значит, от расположения своей части выйти к речной балке, пройти километра два вдоль берега, подняться к небольшой рощице, пройти ее насквозь, а потом по узенькой тропке двигаться параллельно большаку… Только по этому пути деникинцам возможно подойти незамеченными, — не совсем уверенно вымолвила Ася.

— Правильно соображаешь. Действуй! — подхватил Камо.

Как ни тускло горела в землянке крохотная коптилка, все же это был свет. А теперь, после него, глаза долго не могли освоиться с плотной темнотой. Вокруг — ни шума, ни суеты, ни огонька. Лагерь погружен в такую тишину, будто его вообще нет здесь!