Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— Братцы, за кого же вы боретесь? За офицерье, которое вам морды бьет? Нате же, нате! — снова во весь голос крикнул Новиков.

Нечто подобное выкрикивали и остальные бойцы, справедливо полагая, что это возымеет действие, ибо деникинская армия уже была на грани разложения. Солдаты действительно, вскоре сложили оружие. Им перевязали ремнями руки и повели. Их оказалось всего пятнадцать человек. Некоторые были ранены, двое, в том числе и самый главный, убиты.

Разведчики возвращались в Особый отряд с триумфом. Еще бы! Не одного «языка» привели с собой, а целую группу во главе с офицером.

Офицер пришел в бешенство, когда узнал, что его люди под страхом смерти сдались. Сам он держался открыто враждебно. На допросе, который вел Камо, демонстративно молчал.

Увидев присутствующую здесь Асю, он окинул ее уничтожающим взглядом, особенно задержавшись на огромных разбитых сапожищах, которые ей выдали здесь, на фронте, на красноармейской гимнастерке, брюках и нагане на боку.

— Полудевка-полумужик! Босоножка-цыганка! Простить себе не могу! Не-навижу! Не-на-вижу! — с неожиданной яростью сквозь зубы процедил он и отвернулся.

— Еще бы вы нас терпели, мы же большевики! — удовлетворенно ответил на это Камо.

— Вы д. . .! — последовал дерзкий ответ.

Да, это был враг непримиримый, ожесточенный. Враг народа, народа, который работал на него и кормил.

— Уведите его! — спокойно приказал Камо бойцам.

— На расстрел? — неожиданно растерянно сказала Ася и сама удивилась тому противоречивому чувству, которое внезапно ее охватило.

Камо не ответил. А капитан дерзко бросил:

— Печальный опыт французской революции, видимо, не стал для вас уроком. Море крови прольете, но старое все равно вернется!

Капитан выпрямился и гордо поднял голову, стараясь произвести впечатление готового к героической смерти воина.

— Расстреливайте!

— Расстрелять успеем. Советую вам поразмыслить, тогда и жизнь сохраним, — внушительно сказал Камо.

— Такой, товарищ Камо, не одумается. Такой скорее откусит себе язык, чем что-нибудь скажет, — вырвалось у Аси. — Контра проклятый!

— И верно, полудевка-полумужик, — вдруг обернулся к ней белогвардеец, — нам с тобой невозможно стоять рядом на земле моего отечества! Свет и тьма вместе не бывают. Если не ты меня, то я тебя! — Уже уходя, он снова облил Асю презрительным взглядом.

— Отечество? Разве у отщепенца бывает отечество? — вспыхнула Ася.

По сведениям, полученным от пленных деникинских разведчиков, в том числе и от капитана, который довольно скоро опомнился и заговорил, к Орлу двигалось крупное соединение добровольческих войск Деникина, вовсе не полагавшего, что может встретить в своем тылу серьезное сопротивление красных. Особенно в таком небольшом, затерянном в степи селе, как Александровка.

Исчезновение офицера с пятнадцатью солдатами должно было насторожить командование Алексеевского полка, однако это, видно, послужило еще и лишним поводом ускорить марш на Орел.

Особый отряд приготовился к встрече противника. По обе стороны дороги, где раскинулись хлебные поля и огороды, командование Особого отряда расположило шесть пулеметов, а за кладбищенской оградой поставило пушки. В деревне, в надежном укрытии, стояли наготове тачанки. Здесь же замаскировались кавалерия и пехота. Алексеевский полк должен был идти именно к этому большаку.

Аня Новикова, еще не успевшая поправиться после ранения, потребовала, чтобы ей дали пулеметный расчет.

— Лучше добром разрешите! А то не будь я Ван Ванычем, если самовольно не примкну к расчету Разина, — пригрозила она.

— Ну что будешь с ней делать? Рыцарское у нее сердце! — сдался Махарадзе и допустил Аню к пулемету. Он отлично понимал, что как пулеметчица она незаменима.

Особотрядовцы закрыли все подступы к Александровке… Чтобы избежать предательства, запретили населению покидать село. Всюду были расположены посты и секреты. Подготовка к бою велась в строжайшей тайне!

Во время краткого митинга на церковной площади перед народом выступил бывший председатель сельсовета большевик Владимир Бойцов, который до прихода Особого отряда находился в подполье.

— Товарищи односельчане! Огнем и мечом идет на народ контрреволюция. Посмотрите, из кого состоит деникинская армия? Из офицерья — сынков эксплуататорского класса. А против них кто сейчас кровь проливает? Сыны рабочих и крестьян, ваши сыны, ваши братья, ваши мужья и отцы. Так на чьей же стороне должны стоять мы, крестьяне-хлеборобы?

Крестьяне слушали с полным сочувствием. Затем председатель представил собравшимся Камо. Сказал, что тот больше половины жизни сидел по тюрьмам ради счастья народа, а теперь вот — посланец самого Ленина на фронте. Зачитал мандат Камо, написанный рукой вождя.

Крестьяне попросили Камо рассказать о Ленине. Тот охотно выполнил просьбу. Говорил он так горячо и выразительно, что несколько минут после его речи не смолкали аплодисменты. Многие молодые крестьяне после митинга попросили записать их в отряд.

День был пасмурный. То и дело моросил мелкий нудный дождь. Бойцы, с утра сидевшие в засаде, изрядно продрогли, нервы у всех были на пределе: ждали появления противника.

Махарадзе забрался на ветряную мельницу с биноклем в руках. Вокруг было пустынно… Лишь кое-где темнели скирды сена. Вот, правда, показалась группа всадников, но вскоре выяснилось, что это свои, разведчики.

— Алексеевский полк находится сейчас в пяти верстах от нас, — рапортовал командир разведки Новиков.

Было решено подпустить неприятеля совсем близко. Но даже тогда, когда из-за невысокого холма показались первые ряды деникинцев, приказа стрелять не было.

— Что же Махарадзе медлит? — негодовали бойцы. — Ведь самое время открыть огонь!

— Ты посмотри, Сатана, не заснул ли там Сандро? — когда Ася в очередной раз пробегала мимо с донесением, бросил Разин. — А то разбужу его пулеметной очередью!

Деникинцев уже можно было разглядеть невооруженным глазом. Они шли спокойно, ни о чем не подозревая.

— У, гады, похоже, даже семечки лузгают! — возмутилась Новикова. — Руки так и чешутся устроить им баню…

— Их благородия семечки не признают. Это дело мужицкое, они просто ведут приятную беседу. Гляньте, какие у них спокойные и холеные рожи! — сказал Ян.

И вот, когда до первого заслона осталось меньше километра, а напряженное ожидание бойцов дошло до предела, Сандро Махарадзе спустился со своего наблюдательного пункта и, выбежав на середину дороги, зычно крикнул:

— По врагам революции ого-о-о-онь!

Камовцы навалились на белых с двух сторон. Бешено застрочили пулеметы, раздались оглушительные взрывы.