Аида Гюмреци - Алые маки на серых скалах

— «Фаэтон, фаэтон», а ты знаешь, что Филиппа схватили с бомбой в руке? — воскликнул Ян. Он держался за сердце.

Ему казалось, что оно сдавлено железным обручем. Это случилось в тот момент, когда нечаянно столкнувшийся с ним Роман сказал: «Понимаешь, после твоей бомбы я увидел, что Ванюшу нашего схватили, когда он уже занес руку. Тогда я, не задумываясь, бросил свою бомбу и дал тягу. Может, полицейские разбежались и Ванюша сумел вырваться?»

Хутулашвили не выдержал и тоже выскочил из фаэтона.

— Вы что, решили всем скопом попасться? Приказываю немедленно скрыться. Сейчас ничего нельзя предпринять. Полицейские уже хватают кого попало! Роман, тебя в условленном месте, на Николаевской, ожидает фаэтон. Не теряй времени. А вы двое — пошли. — И Володя потащил к экипажу Асю и Яна.

За это время сообразительный возчик успел поднять вверх, чтобы скрыть за ним своих седоков. Уже отъезжая, они увидели, как другой фаэтон увозил по Николаевской улице, которую они пересекали, Романа. А еще они увидели и то, что конная полиция галопом мчится к старой крепости: известному убежищу всех обездоленных…

Возчик без всяких понуканий и просьб изо всех сил гнал лошадь, чтобы уйти от погони. Они долго петляли по переулочкам между домами и скоро скрылись из виду.

Только через час Абола сумели высадить у дверей намеченной для него конспиративной квартиры, где жил рабочий Тунеев.

— Побудешь здесь до вечера. Потом к тебе зайдет твоя Мусит и отведет в другое место, — сказала Ася на прощанье.

Помчались дальше и со всеми предосторожностями въехали в район, где была основная явка отряда — мастерская Серго Мартикяна. За пару кварталов отпустили извозчика, сунув ему в ладонь все наличные деньги, которые нашлись у обоих. Он, кажется, ожидал большего, так как, расставаясь, не сказал «спасибо».

Ася и Володя чуть подождали, пока возчик отъедет, а потом порознь — Володя с черного хода, а Ася со стороны мастерской, зашли к Серго.

Он уже был в курсе дела. Все бакинские партийные наблюдатели один за другим успели здесь побывать с рапортами.

— Ай, кацо, говорят, женский ум короче мужского, а вот Сатана наша доказала, что это не так. Спасла ведь она меня от ареста! — Володя устало опустился на тахту.

— Не только от ареста. Смотри глубже! Подвергая риску себя, ты подвергал риску всех товарищей и общее дело. А имел ли ты право на такое мужество? Нет! — Старый подпольщик Мартикян как следует отчитал Хутулашвили за опрометчивый поступок. И еще за то, что на случай провала не подготовили запасных конспиративных квартир. Ведь действительно очень трудно было предугадать, как развернутся дальнейшие события…

— Что ты имеешь в виду? Что Филипп не выдержит испытания? Я, Хутулашвили, за него ручаюсь, как за себя! — запальчиво воскликнул Володя. — К тому же не сегодня-завтра мы его вызволим из тюрьмы.

Горячность, увы, была особенностью характера Хутулашвили…

В тот же день в связи с арестом Новикова вся бакинская партийная организация была поставлена на ноги. Но в условиях начавшегося жесточайшего террора трудно было предпринять какую-либо попытку к его освобождению. Тем более что Филиппа держали в полной изоляции, под усиленной охраной.

Пойманного с бомбой в руках Новикова, по существующим законам, ожидала смертная казнь. Надо было всеми силами искать ходы-выходы к его спасению.

— Красная Армия совсем близко… Вооруженное наступление на мусаватистов намечено на первое мая… В тюрьму надо передать, чтобы Новиков притворился больным. Может, даже найдем средство искусственно сделать его больным, лишь бы выиграть время! — таково было решение Бакинского комитета.

Мартовские дни становились все теплее. Как ни был пропитан нефтью каменистый, засыпанный песком город, город ураганных ветров и синего моря, весна и здесь была прекрасна. Но камовцам было не до нее. Они готовились пойти на любой риск, чтобы спасти Филиппа!

Яну и Роману партийным приказом запрещалось выходить из подполья. А остальные придумывали разные фантастические планы спасения обреченного товарища. С арестом Новикова наступила и опасность провала конспиративных квартир, хотя все, близко знающие Филиппа, беспредельно верили в его преданность и силу воли.

— Жаль, Камо сам в Метехской крепости… Он бы обязательно что-нибудь придумал! — горестно вздыхала Ася.

— Камо тоже не бог… Его тоже не раз спасал от смерти случай…

Ася не переставая искала лазейки к Баиловской тюрьме, подсовывая через подставных людей деньги надзирателям. Те брали их, но все в один голос заверяли, что Филиппа военное ведомство держит за тремя замками, в строгой изоляции.

Никому из камовцев и в голову не могла прийти мысль, каким пыткам в это время подвергали их товарища. Новикова привязывали на несколько часов к заостренной железной палке так, чтобы ноги не касались земли. Чтобы не быть проткнутым насквозь, ему приходилось всей тяжестью тела упираться на связанные кисти рук. Порой казалось, что он больше не выдержит и потеряет сознание. Однако сила в этом человеке была заложена богатырская.

Но и его палачам было невыгодно доводить дело до трагического конца, пока не состоялся суд.

— Назови своих сообщников, и будешь помилован, — требовали от Филиппа. — Ты ведь еще молод! Небось у такого красавца и краля есть?

Новиков молчал. Жить, конечно, хотелось! Поэтому надо было держаться изо всех сил, чтобы выиграть время. А чтобы хоть чуточку отвлечься от боли, он перебирал в памяти все, что было связано с прошлым. Не сиротским детством и безрадостной юностью, а с мечтами о чудесной девушке Ане, его однофамилице, которую за проявленные на фронте мужество и отвагу все прозвали Ван Ванычем…

Нет, Аня не была «кралей» Филиппа! Он просто мечтал о ней, любил ее нежно и беззаветно, нисколько не надеясь на взаимность. А что, если и в Метехе применяют эти средневековые пытки? Камо-то выдержит, а вот девушки? Обе Ани и Арусяк? Нет, должны выдержать… Должны… Должны!

Не сломив волю Новикова пытками, его истязатели стали водить его по самым людным местам Баку в надежде, что товарищи попытаются спасти его.

Окруженный переодетыми сыщиками, он шел с высоко поднятой головой в своем дорогом костюме, под которым к избитому телу прилипла разодранная в клочья морская тельняшка: об этом стало известно потом. Но те, кто видел в это время на его измученном, усталом лице глаза, запомнили их выражение на всю жизнь. Они, эти светлые глаза, настрого запрещали подходить к нему!

И надо же было, что первой на пути Филиппа попалась именно Ася… Говорят же, что на ловца и зверь бежит! Так и есть!

— Ваня! — помимо воли вырвалось у Аси. — Ванюша! — В своем искреннем порыве она совершенно потеряла контроль над собой. Но сам Филипп спас ее. Только на один миг встретилась Ася с его взглядом, и этого было достаточно, чтобы она пришла в себя. «Я тебе незнаком. Уходи!» — глазами приказывал ей Новиков.