Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

Но леди Фиора уже начала:

Не моллюск, не осьминог,

Восемь глаз и восемь ног.

В темном уголке живет,

Шелковую нить плетет,

Приглашает: «Мошки!

Отдохните, крошки!»

Граф Ален прикинулся, будто раздумывает, а затем спустя секунду ответил:

– Паук.

Аврора искоса бросила негодующий взгляд на леди Фиору, но та сделала вид, что этого не заметила. Впрочем, какая теперь Авроре разница, с кем ей открывать бал? С Аленом так с Аленом. А если кто-то подумает, что от этого он будет иметь на нее какое-то особое влияние или станет ее фаворитом – пусть думают. Вскоре все равно поймут, что ошибались.

«В конце концов, это всего лишь игра, – напомнила она себе. – Глупая игра».

Но когда Нотграсс приготовилась загадать следующую загадку, на сцене неожиданно появилась леди Сабина, ведя за собой принца Филиппа. У Авроры похолодело в животе, а сердце вдруг зачастило-зачастило...

– Что он здесь делает? – шепотом поинтересовался у Авроры лорд Ортолан.

Аврора отрицательно покачала головой – не знаю.

А Нотграсс уже принялась загадывать загадку для барона Николаса:

Я обманщица, скрывающая правду,

Молодых и старых этим развлекая.

Я туман над полем, я замок с секретом –

Назови скорее, кто же я такая.

Барон Николас – а это была его очередь – сконфуженно смотрел на Нотграсс. Шли секунды. Барон молчал. В толпе начали шикать и смеяться. Барон покраснел как рак и, постояв еще немного, сердито сошел со сцены.

Следующим был Джон. Он сказал «шут», но ошибся. Пришлось и ему уйти. Следом за ним сошли со сцены Джек и Марк, они тоже не справились.

Ненадолго повисла тишина, а затем прозвучал голос принца Филиппа:

– Загадка.

Толпа заревела от восторга еще до того, как Нотграсс объявила, что это правильный ответ.

Но Филипп, кажется, был не слишком доволен, что угадал. Он старался не встречаться с Авророй взглядом и вообще казался каким-то странным, совершенно не похожим на себя.

– Не знал, что вы тоже принимаете участие в этой игре, – неприязненно заметил граф Ален. Говорил он вроде бы тихо, однако постарался, чтобы его услышали и все остальные, кроме Филиппа.

– Я и не собирался участвовать, – безразлично пожал плечами Филипп. – Это леди Сабина настояла, чтобы я пришел сюда.

Леди Сабина, казалось, была очень довольна собой. Безусловно, она полагала, что оказала королеве добрую услугу.

Аврора не могла понять, что она сейчас чувствует. Ей хотелось убежать со сцены, укрыться у себя в спальне и плакать, плакать, плакать... Только вот о чем плакать, Аврора не знала.

И вообще: кто, скажите, плачет потому, что красавец принц, который тебе небезразличен, признался тебе в любви?

Но она чего-то опасалась. И причинила ему боль именно потому, что боялась. Зачем она это сделала?

А теперь ее лучший друг сердит на нее, и это целиком и полностью ее вина.

К этому времени осталось еще три участника, и конкурс продолжался. Загадка задавалась за загадкой – и разгадывалась.

Загадка – ответ, загадка – ответ. И так круг за кругом, круг за кругом.

Меня никогда не было, но я всегда буду.

Меня нельзя увидеть, но я всегда здесь.

У меня ничего нет, но я что-то обещаю.

Меня можно транжирить,

Но, потратив, уже не вернешь.

Ответ: время.

То, что силой не сломить,

Я легко могу открыть,

Без меня домой придешь –

В дом к себе не попадешь.

Ответ: ключ.

По веткам скачу – да не птица.

Рыжая – да не лисица.

Хвостом пушистым я горжусь,

Как муравей весь день тружусь,

И все, что я найду в лесу,

Скорей в дупло к себе несу.

Храню в своей кладовке

На зиму заготовки.

Ответ: белка.

Робин вышел из борьбы первым, и с такой усмешкой, что Аврора заподозрила, будто он сделал это нарочно, желая расчистить дорогу для Филиппа. Вообще, как казалось Авроре, Робин решил принять участие в этом конкурсе только для того, чтобы не дать победить Алену. Та стрела, которую граф посмел выпустить на вересковых топях, очень сильно настроила против него весь волшебный народец. Но раз уж появился Филипп...

– Тогда последняя загадка, – объявила Флиттл.

В толпе захлопали в ладоши, затопали, загудели. Посмотреть финальную схватку всегда интересно, даже если в ней не участвует никто из своих, а только двое аристократов. Один из них сейчас получит оплеуху, и это тоже приятно.

– У меня есть загадка, – немедленно высунулась леди Фиора.

– Ну уж нет, – твердо осадила ее Аврора. – Поскольку это последняя загадка, то ее загадаю я сама.

Леди Фиора и граф Ален испуганно переглянулись. Аврора набрала в грудь воздуха: ей совершенно не хотелось открывать бал в паре с графом Аленом хотя бы потому, что он никак не мог рассчитывать на симпатии фей.

Хотя танцевать с ним кажется безопаснее, чем с Филиппом.

Но с другой стороны, принца Филиппа притащила на сцену леди Сабина, а это значит, что он вряд ли станет добиваться чего-либо от Авроры после своего неудачного признания в любви. И потом, Филипп всегда был ее другом. Возможно, если она поймет, что они по-прежнему друзья, ей даже удастся извиниться за свое поведение после банкета и договориться забыть все, что тогда было сказано. И тогда их дружба будет спасена. А значит, Аврора вновь сможет чувствовать себя в большей безопасности.

– Ответ, который я даю: «нет», но он означает «да». Каков был вопрос? – спросила Аврора у принца Филиппа.

– Я не знаю, ваше величество, – ответил он, глядя ей прямо в глаза.

Толпа кричала, граф Ален что-то быстро отвечал, но Авроре уже было не до этого. Она видела только принца Филиппа, который, отвернувшись от нее, уходил со сцены.

Когда Малефисента со своей компанией прибыла на праздник, солнце уже начинало клониться к закату. Она была в черном платье из бархата и шелка со слегка потертыми краями широкой юбки. Рядом с ней в человеческом образе шел Диаваль в черном бархатном костюме с серебряными пуговицами. В ухе у него блестела большая, мотающаяся при каждом шаге серьга.

При одной мысли о том, что ей придется прийти в этот замок, Малефисенте становилось не по себе. Это место буквально пропахло железом. Несмотря на все усилия Авроры очистить замок от железа, его здесь оставалось все еще предостаточно. Запах железа заставлял Малефисенту зябко поеживаться, будил воспоминания об ожогах и волдырях на коже, о чувстве полнейшей беспомощности, которое появилось, когда ее заковали в железо. Запах напоминал о той боли, которую она испытала, потеряв свои крылья. Напоминал он и о том чувстве удовлетворения, охватившем ее, когда она стояла перед человеком, которого когда-то любила и которому теперь нашла способ причинить такую же боль, какую он в свое время причинил ей. А еще запах железа заставлял Малефисенту вспомнить, как она стояла над уснувшей Авророй, зная, что та может никогда больше не проснуться.