Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

Они шли сквозь ночь. Аврора уверенно привычно передвигалась по вересковым топям, ловко перескакивая с камня на камень.

– Я буду очень скучать по вам, когда вы уедете в свой Ульстед, – сказала она.

– Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Я действительно получил письмо, в котором меня настоятельно просят вернуться, - ответил принц. – Но я на него еще не ответил. И в ту ночь я пришел не для того, чтобы сказать о своем отъезде.

– О чем же тогда? – нахмурившись, обернулась к нему Аврора.

Филипп решил сказать обо всем решительно и сразу, точно так же, как он проглотил мышиное сердце:

– Я люблю вас.

Ее осанка сразу изменилась, напряглись и приподнялись плечи.

– Я полагаю, вы шутите, не так ли? – спросила Аврора.

– Я люблю вас, – повторил Филипп. – Люблю ваш смех, люблю ваше старание увидеть в каждом человеке что-то хорошее. Люблю вас за вашу смелость и доброту и за то, что вы больше, чем кто-либо, думаете и заботитесь о других...

– Остановитесь, прошу вас, – тряхнула годовой Аврора. – Ваш поцелуй не разрушил моего проклятия. Это не был поцелуй истинной любви. А значит, вы не любите меня. Не можете любить.

– Но тогда мы с вами были едва знакомы, встретились буквально накануне того дня, – возразил Филипп. – Да еще ваши тетушки кричали на меня, требовали, чтобы я как можно скорее поцеловал вас. Нет, тот поцелуй не считается.

– Но это нечестно! – ошеломленно воскликнула она. – Если вспомнить все, о чем я так доверительно рассказывала вам, то, как я вела себя с вами... Сидела с вами до утра у камина, болтала, играла в игры, показывалась вам, можно сказать, в одном нижнем белье... Кошмар! Я никогда бы так не поступила, если бы только могла подумать...

Филипп похолодел – весь , от волос до пяток, от сердца до кончиков пальцев. Он надеялся, что Аврора, быть может, ответит ему взаимностью, но никак не мог предположить, что его признание в любви повергнет ее в ужас.

– Я все понял, – сухо ответил он. – Мне не нужно было говорить вам об этом. Позвольте откланяться. – И он поклонился – формально как положено по этикету.

– Да, – согласилась Аврора. – Вам лучше уйти.

Что принц и сделал, стараясь следить, чтобы на его лице не отразились чувства, которые он сейчас испытывал.

В день, на который был назначен праздник, рассвело очень рано. Аврора проснулась на заре, откинула в сторону одеяла и побежала скорее открывать окно, в которое хлынул бодрящий утренний воздух, напоенный ароматом цветов и запахом горячего хлеба.

К сожалению, чувствовать себя лучше от этого Аврора не стала.

Всякий раз, когда она вспоминала о Филиппе, у нее появлялось странное ощущение – казалось, что грудь стиснул слишком сильно зашнурованный корсет. Наверное, было бы лучше вообще не вспоминать о принце, но сделать этого она не могла и то и дело думала о нем. Прошлой ночью Аврора ходила к фонтану краю королевского сада, надеясь увидеть сидящего здесь и ожидающего ее Филиппа. Окажись он там, Аврора подсела бы к нему и попыталась объяснить... Впрочем, что она попыталась бы ему объяснить, Аврора и сама не знала Да и принца у фонтана не оказалось.

В спальню вошла Марджори и спросила с улыбкой:

– Ждете не дождетесь начала праздника?

– Да, – кивнула Аврора, пытаясь именно на этом целиком сосредоточить свои мысли. – Сегодня люди и феи будут танцевать друг с другом и сидеть за одним столом. И я надеюсь, поймут, что они не такие уж разные.

Аврора вспомнила слова, которые сказала ей Нянюшка Стоут: «Мы всегда хотели одного и того же – достаточно еды, чтобы поддерживать силы, достаточно дров, чтобы не замерзнуть зимой, и достаточно свободного времени для отдыха и забав».

Но слова о еде и забавах заставили Аврору вспомнить банкет, который был вчера ночью на вересковых топях. Ужасный банкет, но Филипп держался с таким достоинством, что не мог не понравиться всем, кто там был. И от этого Аврора была так счастлива...

Была счастлива почти до самого окончания того вечера. Почти .

Любовь в свое время погубила Малефисенту. Отрицание любви погубило короля Стефана. А его неспособность любить в конечном итоге погубила королеву Лейлу.

Любовь обладает страшной разрушительной силой.

Любовь просто ужасна.

– Надеюсь, что так, ваше величество, – сказала Марджори. Широкая улыбка сменилась у нее скептической усмешкой.

Аврора не сразу смогла вспомнить, о чем они с горничной говорили до того, как она задумалась. Ах да, о том, как будут чувствовать себя люди и феи, оказавшись вместе.

– Поймут, – убежденно сказала она. – Должны понять.

Сегодня Аврора решила надеть простое серое шерстяное платье с пуговками от шеи до самого низа и прорезными карманами, в которых проглядывала красная подкладка.

– Перед началом праздника я переоденусь в самое красивое свое платье, но пока у меня еще много дел, – пояснила Аврора, надевая его.

– Миледи, никто не ожидает, что вы займетесь какой-то работой и сможете испачкаться, – заметила Марджори.

– А я намерена помогать везде, где смогу, - упрямо возразила Аврора. – И нельзя сказать заранее, чем мне придется заняться. Но я вернусь, чтобы переодеться, обещаю.

– Зачем это вам надо? – проворчала Марджори. – То-то все удивятся, увидев, как вы одеты.

Но Аврора уже не слышала ее. Она быстро спустилась по лестнице и прошла на кухню. Там, не обращая внимания на причитания главной кухарки, что никакой помощи ей не требуется, Аврора включилась в работу. Помогла вынимать пироги из печи, забиралась на лесенку, чтобы помешать варившийся в огромных чанах суп, и даже вместе с другими поварами нанизывала на вертела свежую рыбу. Сегодня предстояло накормить огромное количество гостей, и кухня работала на пределе своих возможностей.

Позавтракав взбитыми сливками, которыми она щедро поделилась с живущей во дворце кошкой, Аврора поспешила в сад, где слуги уже расставляли столы и скамьи для двух сотен человек, которые, как ожидалось, придут на праздник. Солдаты из дворцовой стражи устанавливали будки, чтобы, пропуская людей, проверять, не явился ли кто сюда с оружием. С деревьев свисали яркие ленты и гирлянды свежих цветов.

Возле деревьев порхали Нотграсс, Флиттл и Фислвит – поправляли ленты и гирлянды. Цветы были повсюду – целое море цветов. Ими щедро были увиты «майские деревья» и столбы, которые поддерживали тенты. Цветами были украшены спинки стульев и даже рукоять шпаги охранника, который разглядывал ее с удивлением и даже с некоторым страхом.

– Ну разве не замечательно? – спросила Нотграсс. Она взмахнула рукой – и новые пионы хлынули дождем, окрасив в нежный розовый цвет всю площадку у основания «майского дерева». – Я надеюсь, что все будут вести себя прилично.