Холли Блэк - Малефисента. Сердце вересковых топей

Представители волшебного народца были уже здесь. Впереди их делегации стояли Малефисента и Диаваль, за ними толпились древесные стражи, уоллербоги, эльфы, огры, феи-ежики, грибные феи, лесные феи и многие-многие другие. Малефисента была в длинном черном платье, с серебряными лентами на рогах и кончиках крыльев. Диаваль – в длинном черном плаще с манжетами на запястьях. Манжеты были украшены черными перьями – несомненно, своими, родными, вороновыми. Деловито жужжа яркими крылышками, сквозь эту пеструю толпу протискивались, расталкивая всех, пикси. Им очень хотелось занять места в самом первом ряду.

Люди тоже уже собрались в зале. Здесь были аристократы и придворные, старые и молодые, среди них – леди Сибил, леди Сабина и заметно нервничающая леди Фиора. Тут же, в окружении фермеров и простых горожан, стояла и Нянюшка Стоут. Пришел со своей семьей и гордо улыбающийся всем Саймон. Аврора подумала, что его история, несомненно, пользуется у слушателей большим успехом: ведь Саймон ее, конечно же, сильно приукрасил – ну, а как без этого?

Аврора прокашлялась и начала свою речь:

– Передо мной лежит документ, где изложены условия долгожданного мира, который, я надеюсь, сохранится в нашем объединенном королевстве до самого конца моего правления. Он будет подписан не только мной, но и полномочными представителями людей и фей. Могу я попросить представителей подойти сюда?

Подойдя, Малефисента и Нянюшка Стоут встали по обе стороны резного деревянного трона. Слуга поставил перед троном столик, на котором лежал длинный пергаментный свиток с условиями мирного договора.

– Многим из вас уже известно, что мой советник... мой бывший советник устроил заговор с целью сорвать подписание этого договора, из-за чего эту церемонию пришлось на время отложить, – сказала Аврора. – Если вам интересно, сообщу, что заговорщики разоблачены и посажены в тюрьму, где им предстоит оставаться еще очень-очень долгое время. Кроме того, все состояние лорда Ортолана конфисковано и будет передано в фонд, который займется бесплатной раздачей зерна всем нуждающимся как в Персифоресте, так и на вересковых топях. Когда-то лорд Ортолан заявил, что такая помощь окажется для королевской казны непосильной. Надеюсь, ему доставит большое удовольствие узнать, что эта проблема решается за его счет. Что же касается поместий и состояния графа Алена, то они переходят к его сестре, леди Фиоре. Мы надеемся, что наша дружба с ней окажется приятнее, чем с ее братом, и не собираемся предпринимать против нее никаких мер.

Леди Фиора с удивлением и благодарностью посмотрела на Аврору, а затем сделала глубокий реверанс и низко ей поклонилась.

– Теперь возникла необходимость назначить нового советника, – сказала Аврора.

Честно говоря, это было одним из самых трудных для нее решений. Ведь совершенно очевидно, что Нянюшка Стоут будет гораздо лучшим советником, чем лорд Ортолан – даже если не принимать во внимание его участие в государственной измене, – и Аврора уже была готова сделать этот выбор, но чем больше думала о нем, тем менее правильным казалось ей это решение. Никто, ни один человек не способен помочь ей найти верное решение любого вопроса, и никто не может представлять интересы всех , кто имеет отношение к той или иной проблеме.

– Отныне у меня будет не один советник, а Совет, члены которого помогут мне принимать решения государственной важности.

У Авроры уже было несколько кандидатов в члены этого Совета. От волшебного народца – это, само собой, Малефисента и Робин. От людей – Нянюшка Стоут и, пожалуй, доктор. Возможно, еще Джон-весельчак. Она понимала, что Совет, в котором будет представлен весь народ королевства, поможет ей принимать решения, позволяющие изменить жизнь в Персифоресте к лучшему.

– Но прежде всего, – сказала Аврора, – давайте подпишем этот договор и станем отныне не врагами, а добрыми соседями.

Малефисента протянула руку и выдернула из манжеты Диаваля блестящее черное перо. Он резко вскрикнул от боли, и Аврора поняла, что это его собственные перья – особенно когда увидела, что Малефисента подписала договор кровью, которая, высыхая, становилась буро-коричневой.

– Мы будем делать все как здесь записано, – торжественно заявила Малефисента. – Мы будем уважать ваши законы. Мы не станем делать так, чтобы у кого-то прокисало молоко, и не будем красть ваших детей. Правда, – тут глаза ее блеснули, – только до тех пор, пока кто-нибудь сам не попросит нас о чем-то подобном.

А подошедшая подписать договор Нянюшка Стоут сказала:

– Мы, люди, будем исполнять все законы, которые записаны в этом документе. Мы не станем ничего воровать на вересковых топях и больше не причиним вреда ни одной фее, которую встретим в Персифоресте. – Она внимательно посмотрела на Малефисенту и добавила: – Без каких-либо оговорок.

Малефисента театрально развела руками, а Нянюшка Стоут подписала договор заранее приготовленным пером, обмакнув его в чернила.

Затем настала очередь Авроры. Она подписала договор своим собственным пером и черной тушью, сделав в конце замысловатый росчерк.

– А я со своей стороны обещаю делать все для того, чтобы укреплять мир на всей своей земле, – сказала она. – Для этого половину своего времени я буду проводить здесь, в замке, а половину – во дворце, который построен для меня на вересковых топях. Но где бы я ни находилась, я всегда буду готова принять любого – и человека, и фею. Обещаю.

В зале раздались аплодисменты. Посыпались поздравления. Каждому хотелось подойти и поговорить с Авророй.

Леди Фиора, например, хотела попросить у Авроры прощения за то, что не поделилась с ней вовремя своими подозрениями насчет брата. Леди Сабина и леди Сибил хотели подробнее узнать о том, как Аврора отправилась спасать Малефисенту и Филиппа. Похоже, они считали это приключение невероятным и слегка романтичным. Тетушки-пикси хотели похвалить прическу Авроры, а вот платье, если она позволит, предлагали сделать для нее новое – с применением своей магии, разумеется.

Наконец народ начал расходиться.

Когда в тронном зале почти никого не осталось, к Авроре подошел Филипп. На нем был шерстяной дублет с рядом золотых пуговиц и разрезами, из которых выглядывала яркая подкладка. Один глаз принца закрыла длинная светло-каштановая прядь, на губах играла легкая улыбка. Если бы Аврора не знала, что он ранен, ни за что бы этого не заподозрила.

– Ты это сделала, – сказал он. – Обещала – и сделала.

– Я рада, что ты был здесь и все видел своими глазами, – улыбнулась она.

– Меня не покидает странное ощущение, – сказал Филипп. – Мне кажется, что, когда я истекал кровью, ты сказала мне то, что я мечтал услышать. Но может, я ослышался? Или это было сказано, чтобы утешить умирающего?