Элизабет Рудник - Малефисента. Владычица тьмы

Да, Ингрит перестала быть его матерью в тот момент, когда месть для нее оказалась дороже счастья собственного сына и жизни ее собственного мужа. Отныне единственным родным человеком Филиппа, его семьей оставалась Аврора. Ее счастье – это его счастье. Ее будущее – его будущее. И он до последней капли крови будет сражаться за них.

Из задумчивости Филиппа вывели крики Персиваля. Филипп поднял меч высоко над головой и шагнул вперед. Он знал, что должен сделать. Борясь с Персивалем, Борра не замечал приближения Филиппа, пока его шеи не коснулся кончик шпаги принца. Кожа Борры в этом месте сразу же покраснела и зашипела.

– Отойди, – приказал Филипп.

– Добивай, – ответил Борра, прижимаясь шеей к клинку и не обращая внимания на боль.

На лице Персиваля было написано удивление.

– Филипп... – начал он. – На нас напали...

Но Филипп резко тряхнул головой:

– Это не моя война. Ее хотела королева, а ты поднес ей эту войну на блюдечке.

Еще не поднявшийся на ноги, Персиваль смотрел на Филиппа так, словно впервые его увидел. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было. До сих пор Филипп лишь молча наблюдал за жестокими поступками своей матери, позволяя ей губить то, что было ему дорого, чем он гордился. Он повернул голову и вновь обратился к Борре:

– Я не позволю ей погубить ни мое королевство, ни ваше, слышите? На моих руках не будет крови волшебного народа.

Сказав это, Филипп отбросил свою шпагу. Она упала, один раз подскочила, звякнув, и осталась неподвижно лежать на траве, тускло блестя в угасающем свете дня.

Долгое-долгое время двое мужчин и один темный эльф стояли неподвижно. Филипп смотрел на Борру, за спиной которого воздух потряс взрыв магической энергии. Наконец эльф слегка кивнул своей рогатой головой. Он явился сюда, чтобы убить Филиппа, но сейчас, пусть и неохотно, понял, что не сможет этого сделать. Впрочем, это вовсе не означало, что этого не сделает никто другой. Взмахнув мощными крыльями, Борра поднялся в воздух и полетел навстречу другим темным эльфам.

Когда Борра улетел, Филипп обессиленно опустился на колени, хватая ртом воздух, и сидел, приходя в себя. Внезапно на него упала тень. Подняв голову, Филипп увидел Персиваля. Его друг стоял, протягивая ему свою руку.

– Мой принц, – сказал Персиваль.

Филипп принял его руку и поднялся на ноги. Персивалю не нужно было ничего говорить, его жест и его глаза сказали обо всем лучше всяких слов. Сомнения оставили Персиваля – на их место пришло доверие. Собственно говоря, правду о королеве Ингрит он знал не хуже, чем сам Филипп. И теперь они должны вместе ее остановить. Раз и навсегда.

МАЛЕФИСЕНТА СЛЫШАЛА, КАК КРИЧАТ ОТ УЖАСА СОЛДАТЫ ВНИЗУ. ЧУВСТВОВАЛА ИХ СТРАХ, КОГДАОДНУ ЗА ДРУГОЙ ПОСЫЛАЛА НА ЗЕМЛЮ волны магической энергии. Чувствовала запах дыма от пожаров, занимавшихся вокруг замка Ульстед. И все это только прибавляло ей решительности.

Но при всем этом была и совсем маленькая частица в ее душе, сопротивляющаяся такому яростному разрушению всего подряд. В голове Малефисенты словно звучал голос Коналла, умолявшего ее остановиться и подумать о том, что она делает и какую боль причиняет.

Малефисента заглушила в себе этот голос. Он может сослужить ей недобрую службу, когда она наконец найдет Ингрит. Чтобы уничтожить королеву, нужно сохранить, не расплескав, весь свой гнев. Заметив выскочившего на открытое пространство одинокого солдата, Малефисента спикировала вниз, схватила его и, подняв в воздух беспомощно сучившего ногами человечка, резко спросила:

– Где она?

Солдат отлично понял, о ком идет речь, и дрожащей рукой указал на одну из двух огромных, нависающих над замком Ульстед башен. Башня королевы. Ну конечно. Малефисента и сама могла бы догадаться, что королева должна быть там, высоко над всеми, и наблюдать за всем, что происходит, с того места, где считает себя в полной безопасности.

Вот только Ингрит ошиблась. Это место больше не было безопасным.

Выпустив солдата, Малефисента резко ушла вверх и повернула в сторону башни. Когда она увидела стоящую на вершине башни королеву Ингрит, гнев на мгновение ослепил ее – но лишь на мгновение, после чего голова темной феи стала холодной и ясной. Ингрит, подбоченившись, стояла в центре смотровой площадки и с непроницаемым лицом наблюдала за творившимся внизу хаосом. Со всех сторон королеву окружали телохранители с мечами на изготовку. Здесь же стояли две громоздкие катапульты. Заряженные бочонками с красной пылью, они были направлены прямо на Малефисенту.

Красной пыли и смерти от нее Малефисента не боялась: лишь бы – и это самое главное – успеть вначале добраться до Ингрит. Зависнув в воздухе, темная фея смотрела вниз, на злую королеву. В развевающемся на ветру платье, с растрепанными волосами Ингрит была еще больше похожа на впавшую в бешенство злую ведьму.

«Что могло наполнить эту женщину такой ненавистью?» – подумала Малефисента, и внезапно в ее голове мелькнула неприятная мысль о том, что у нее самой, как это ни странно, есть с Ингрит нечто общее. Ненависть. Жажда мести. И разница между ними лишь в том, что начала эту войну не Малефисента. Ее начала Ингрит.

Сделав крутой вираж, Малефисента зашла с другой стороны башни, все так же не сводя глаз с королевы. Двое охранников шагнули вперед, прикрыв собой Ингрит. Букашки! Небрежным движением пальца Малефисента смахнула их в сторону. Теперь осталось всего лишь два телохранителя.

Пока Малефисента, сидя в Обители, оправлялась от своей раны, у нее было много свободного времени, чтобы поразмышлять о том злополучном обеде и обо всем, что на нем случилось. А случилось то, что Ингрит умело использовала раздражительный нрав и мрачную репутацию Малефисенты против самой темной феи. Действуя ей на нервы, заставила показать свое единственное слабое место – любовь к Авроре. Вспомнив об этом, Малефисента, парящая в воздухе над башней, уже подняла руку, чтобы одним магическим ударом навсегда покончить с Ингрит, но...

... но ее остановили слова королевы.

– Убить меня очень легко, – сказала Ингрит, указывая пальцем на занесенную над ней руку Малефисенты. – Один взмах руки – и твоя месть совершится. Просто и быстро. Примитивно. Нет, что ни говори, а вы, феи, гораздо более предсказуемые существа, чем люди.

В ответ Малефисента обнажила клыки и еще выше подняла руку, но раздался новый голос:

– Нет, Малефисента! Нет!

Повернув голову, Малефисента увидела вбежавшую на вершину башни Аврору. Лицо у нее было перепачкано грязью, платье порвано, но взгляд... Взгляд Авроры оставался, как всегда, твердым и добрым одновременно. Посмотрев на них двоих, Ингрит злобно усмехнулась: