П. Рымкевич - Мир приключений, 1925 № 02

— Звона, когда проснулся! Пароход уже с час как тонет, а он… — говорил по выходе смотрителя один из сторожей, зевая во весь рот и роясь в груде тряпья.

— Хорошо, что не пьяны еще, — мелькнуло у смотрителя, когда он выбежал из зловонной конуры к себе.

— Ты чего воешь-то? — обратился он к жене, вновь вбегая, — сейчас привезем всех в аккурате, что им сделается-то, шаркаются себе о каменья, еще до утра продержутся… — он быстро одевался. — Вот, кабы шторм, да настоящий, вот тогда… да… а теперь, что! — с пренебрежением махнул он рукой. — Ну вот, мы и готовы; ну, прощай, да не реви, потому все в целости.

Одетый в теплую, меховую куртку, желтый дождевик, в высокие сапоги, менее чем через минуту смотритель быстро спускался по склону горы к мелькавшему вдали огоньку. Внизу, на берегу, у спущенной в воду утлой лодченки стояли три маячных гребца и сжились от холода.

— Не выгресть, Дмитрий Максимыч, взводень крепко крут, — сказал один из них смотрителю, — здесь то ничего, а там за островом навертит по шеям.

— Ничего, ничего, ребята… Небось, еще и не в такие приходилось. Бутылку на обоих, коли ежели все в порядке будет. — Гребцы больше не возражали. — Ну, влазь, молодцы, влазь скорее, вот так, дай-ка руку, ну, пошел теперь. — Сказав это, он сел на руль, гребцы взяли по веслу, и карбас тронулся.

Сначала, за прикрытием острова, было сравнительно тихо, но дальше становилось все неспокойнее и бурнее. Временами преграда из островов и утесов обрывалась, и волна, тогда уже ничем не сдерживаемая, всей своей силой и громадой стремительно вкатывалась в открывшийся проливчик. Маленькая лодченка, как ничтожная игрушка, швырялась вперед и в стороны. Брызги летели все чаще, верхушки гребней вливались в лодку и наполняли ее. Часто раздавалась команда: «суши весла». Весла подымались, и тотчас огромный, шипящий вал прокатывался под шлюпкой, обдавая всех с ног до головы, и вылетал впереди темной колеблющейся горой.

— Не робей, ребята, доедем небось, навались-ка дружней, недалече теперь. Экой карбас-то дали и это еще смотрительский, дьяволы! — злобно шептал смотритель. Раздался треск сломавшагося пополам весла.

— А чорт тебя заешь, — выругался матрос, наклонился и достал со дна другое, запасное.

Но вот вдали замелькали огни поселка, скоро опять зашли за прикрытие острова, сразу сделалось тише.

Все облегченно вздохнули и посматривали на чуть не до половины наполненный водою карбас. Слегка стукнулись о песчаный берег. Смотритель выпрыгнул и быстро побежал к освещенному домику спасательной станции. Гребцы вытащили лодку на берег, отряхнулись от воды и стали толковать об обещанной бутылке водки.

Не прошло и полчаса, как спасательный бот, подняв гафель с парусом и кливер, слегка галсируя, тронулся в путь и вскоре выходил в океан. Как пробочка, бот то и дело проваливался среди громадных волн, снова взлетая на клокочущий, белеющий в темноте, вал, наискось держа курс к потерпевшему крушение пароходу. Смотритель и двое поморов сидели в маленькой каютке, освещенной одной сильно мигающей свечой, и угрюмо молчали. Мучительно долго тянулось время.

Бот очень сильно качало и подбрасывало во все стороны. Поминутно долетал сверху гул упавшей волны. Слышно было, как переливалась и хлюпала на палубе вода. В каюту сильно капало.

Уже с час как выехали. Открылась, наконец, маленькая дверца, ведущая в каюту, гул океана усилился, послышался крик: «Подходим». Все быстро вышли наверх. Смотритель, дотоле с виду все время спокойный, стал сильно нервничать.

— Куда держишь, нешто можно с левого борта? Не подойдет так, — сердито кричал он рулевому.

— К правому и держим. Ослеп, чай! — прохрипел тот. — Налетевшая волна со всего маха ударила в нос бота и со свистом взвилась, мелькнув в темноте белеющим облаком, и окатила моряков.

— Може еще и подойти-то нельзя будет, — всматриваясь в прыгающий невдалеке пароход, сказал старший, — на мели-то буруны не то, что здесь, и нас разобьет почем зря.

— Чего-ж не подойти, с подветренной стороны как раз, — встревожился смотритель.

Подошли совсем близко. Приблизиться к пароходу оказалось возможным.

Все заволновались, засуетились и готовились к трудному, опасному делу.

— Кранцы, кранцы, все спустить! — кричал до хрипоты старший, — да осторожней, держись крепче, смоет!

С парохода кричали, но что — разобрать было нельзя. Было видно, как на нем быстро двигались и мелькали собравшиеся на корме люди. На боте очень опасались, как бы не разбило их о борт неистово качающегося парохода. Огромные, крутые волны производили здесь невообразимую дикую толчею. Кое-как, наконец, предварительно сильно стукнувшись о пароход, подошли вплотную. Пассажиры, крича, ругаясь и толкая друг друга, теснились у веревочного трапа и хотели все разом перебраться на бот.

— По одному! По одному! — кричал, как только мог, старший злым голосом, заметив беспорядок наверху. Воцарилось некоторое спокойствие, судовая команда почти силком отрывала людей от бортов.

Смотритель, прищурившись, напряженно вглядывался сквозь ночную темень, прорезанную сильным светом электрических лампочек, в группу людей, искал сына и никак не мог найти его.

— Где тут найти, много их, — старался он успокоить себя.

Крепко держась за веревочную лестницу, люди стали, наконец, спускаться с парохода. Осунувшиеся лица их, однако, сияли радостью и счастьем, они бормотали что-то чуть не со слезами на глазах старшему и, шатаясь и цепляясь за что попало, спускались в каюту, которая в короткое время набилась битком. В общем, однако, их было немного.

— Сначала пассажиры, потом команда, всегда уж так полагается, — вдруг догадался смотритель, почему так долго не показывается сын. Окликнуть же его почему-то не решался. — А вдруг не будет ответа, — мелькнуло в голове.

Тревога его, однако, все росла и болезненной тяжестью давила где-то в груди, как ни старался он себя уверить, что все идет, как полагается. Но вот пассажиры небольшого парохода радостные, довольные, пожимая друг другу руки все перебрались на бот, быстро и ловко стала спускаться команда. Но сына все нет и нет.

— Может, остался где по дороге, — шептал смотритель.

Капитан спустился последним.

— Все на боте? — громко крикнул он сверху.