Лиз Брасвелл - Однажды во сне. Другая история Авроры

— Можно подумать, что-то могло бы измениться от того, бросят они меня в подземелье или нет, — небрежно отмахнулась леди Астрид. — Да и нет здесь никого по счастью, кроме нас с вами. Ну, так что, вы идете?

И — о, чудо! — Аврора, которая больше всего на свете ненавидела заниматься каким-нибудь делом, вдруг покорно поплелась вслед за леди Астрид.

В своей комнате фрейлина принялась учить принцессу вышиванию, и это, к удивлению Авроры, оказалось намного интереснее, чем лежать, тупо глядя в потолок. Да, были и капельки крови на пальцах от уколов иголкой, были и ругательства под нос, когда никак не удавалось вставить в ушко непослушную нитку, и первые, жуткие, словно стражники Малефисенты, ряды вышитых крестиков тоже были.

А спустя некоторое время пришла и первая удача — Авроре удалось почти нормально вышить крестиками целый ряд.

— И вы каждый день вот так вышиваете? — спросила принцесса, дергая безнадежно запутавшуюся нитку.

— Каждый день, — кивнула леди Астрид. Она сидела возле камина в своем кресле, сосредоточенно глядя на свое шитье. — После ланча и часов до девяти, когда начинаю молиться на ночь.

— Так у вас весь день расписан?

— А как же. И тело и голова всегда должны быть чем-то заняты. Обленившийся человек теряет волю и легко может попасть в лапы дьяволу. Хотите знать, из чего складывается мой обычный день? Охотно расскажу. Ранний подъем, одевание, утренние молитвы, завтрак, прогулка быстрым шагом по двору. По дороге можно проведать кого-нибудь из стариков, заглянуть в наши теплицы — точнее в то, что от них осталось. Посмотреть, как обстоят дела в кладовых, потом домой, небольшая стирка или штопка, богословская беседа с леди Карлайл или маркизом Беллоком. Ланч. Короткая молитва о душах тех, кто умер за время нашего заточения в этом замке. Вышивание. Ужин. Вечерняя молитва — и на покой.

— Ничего себе! — воскликнула принцесса. — Вот это жизнь, я понимаю!

— А как иначе? — развела пухлыми ручками леди Астрид и добавила, понизив голос: — В противном случае я давно уже сошла бы с ума. Между прочим, кое-кому тоже было бы полезно последовать моему примеру, я думаю.

И она многозначительно посмотрела на принцессу.

Аврора совершенно забыла про свое вышивание, засмотревшись на эту маленькую, но, оказывается, такую волевую женщину. Да, она не чета какому-нибудь графу Броде, который со скуки пустился во все тяжкие и ведет себя так, что о его похождениях шепчутся между собой все фрейлины, не решаясь, впрочем, рассказывать о них ее высочеству. А то Аврора без них ничего об этом не знала! И вот сегодня с совершенно новой стороны ей открылась леди Астрид. Чудесная женщина. Конечно, слегка занудная, излишне, может быть, категоричная и набожная, но зато какая волевая! Да, не потерять головы, живя в Терновом замке, дорогого стоит, и далеко не всем удается.

Аврора нерешительно прикоснулась рукой к своей сумочке, в которой лежало синее перо. После происшествия с графом на балу она зареклась показывать это перо кому-либо, но леди Астрид — это вам не граф Броде, шум она поднимать не станет, верно? Спустя мгновение Аврора приняла решение и достала из сумочки свое синее перо.

— Э… Леди Астрид, мне хотелось бы знать, что вы скажете вот об этом, — спросила она.

Леди Астрид удивленно склонила свою голову набок, остро блеснули наполовину скрытые под нависшими веками глаза.

— Оно… Оно выглядит слишком свежим, чтобы быть пролежавшим долгие годы где-нибудь в сундуке. И слишком… настоящим, чтобы оказаться волшебным. Это перо выглядит так, словно его совсем недавно нашли снару…

Леди Астрид потянулась было к перу, но в последний момент отдернула руку.

— Где вы его взяли?

— Не знаю, право, могу ли я об этом говорить, — замялась Аврора, вспомнив реакцию графа Броде. — Скажите лучше, знаете ли вы, что это за перо? От какой птицы?

— Разве я похожа на человека, который разбирается в птицах и прочих летучих тварях? — сухо ответила леди Астрид. — Но поскольку это перо… никак не может быть… Оттуда, могу предположить, что оно выпало у голубя или одной из тех летающих крыс, что заполонили внутренние дворики.

С этими словами леди Астрид вернулась к шитью.

Аврора продолжала хмуро крутить перо в пальцах.

— На вашем месте я никому в замке не стала бы рассказывать про это перо, ваше высочество, — после некоторого молчания тихо добавила леди Астрид. — Люди здесь слегка беспокойны, они устали от заточения в замке, а у стен этого замка имеются уши… вы понимаете меня? Ваша тетя — да благословит ее Господь — спасла нас всех, но она очень болезненно относится ко всему, что так или иначе связано с Внешним миром. Не без причины, нужно полагать. Вы не бойтесь, ваше высочество, я-то никому не проболтаюсь, но могут найтись и такие, кто проболтается.

Принцесса печально кивнула, мысленно ругая себя за то, что не поговорила с леди Астрид перед балом. А вдруг граф Броде всем обо всем уже растрезвонил? Или, хуже того, не всем, а ее тете?

Самой Авроре это, пожалуй, ничем не может грозить, а вот бедному менестрелю… Пока что ему достается за беспробудное пьянство. Что будет, если Малефисента узнает о том, что он выходил во Внешний мир и вернулся?

Аврора спрятала перо в сумочку и вернулась к своему шитью.

«Все же шить куда лучше, чем совсем ничего не делать», — подумала она, беря в руки непослушную иголку.

Последние дни в ожидании очередного бала тянулись как-то особенно мрачно и медленно.

Здесь следует, наверное, отметить одну странность. Дело в том, что в укрытом терновыми зарослями замке считать время было задачей непростой, поскольку солнце сюда заглядывало крайне редко, а Луна так и вовсе никогда. Поэтому время суток обитатели замка определяли в основном на глазок, приблизительно, или по наитию. Дни тоже были такими однообразными, что сливались в одно серое пятно. Вторник сегодня или пятница? А не все ли равно?

Но несмотря на то что мир изменился до неузнаваемости, календари сошли с ума, а колючие заросли укрыли замок своим непроницаемым покровом, сохранилось кое-что, надежно и точно отсчитывая ход времени.

Это был звон загадочного, неизвестно где находящегося колокола. Он отмечал наступление нового года заточения в замке, и тогда на протяжении, казалось, нескольких дней раздавались медленные удары, медный гул которых долго не затихал потом в коридорах замка, доводя всех его обитателей до дрожи и отчаяния. В эти дни и простолюдины, и придворные, и сама Аврора пытались спастись от жуткого колокольного звона — кто затыкал себе уши клочками овечьей шерсти, кто прятал голову под подушку. Даже Малефисента, казалось, скрежетала зубами от раздражения.

Еще одним свидетельством хода времени — весьма приблизительным, конечно, но достаточно надежным — были странные, можно сказать, загадочные даже, превращения, происходившие с Малефисентой. С каждой новой, прошедшей после очередного бала неделей, королева начинала выглядеть все более изможденной, дряхлеющей и даже стареющей буквально на глазах. Но едва заканчивался новый бал, королева вновь выглядела полной сил, энергичной, помолодевшей. Оживали, крепли, расцветали пышным цветом и магические способности Малефисенты, поэтому в первые две недели после бала и волшебная еда была вкуснее и разнообразнее обычной, и новые развлечения в эти дни изобретались, появлялась новая одежда, наполнялись различными припасами кладовые. В эти дни жизнь в Терновом замке становилась вполне сносной, почти нормальной, пожалуй.