Лиз Брасвелл - Однажды во сне. Другая история Авроры

— Это неизбежно, ничего не поделаешь, — ответила красная фея, полируя кожаным ремнем лезвие своего меча. Принц с восхищением следил за ее точными, уверенными движениями. — Но нам придется самим выбираться к внешней границе ее сна, Малефисента навстречу нам не выйдет, на это рассчитывать не приходится.

— По пути сюда из очередной ловушки Малефисенты нам помогла выбраться птица, — сказал принц. — Может быть, нам и на этот раз обратиться к птицам за помощью?

— К птицам? За помощью? — хмыкнула голубая фея. — Ну, да, конечно. Почему бы нет… К птицам… К муравьям еще…

Зеленая фея ободряюще похлопала принца по колену.

Филипп понял, что сморозил глупость, и обиженно поджал губы.

Следившая краешком уха за их разговором принцесса хихикнула, стулья нырнули вниз, и ей лишь в последний момент удалось удержать их.

— Ну, все, — сказала красная фея, откладывая в сторону ремень. — Пора идти.

Они все вместе еще раз вернулись в комнату с колыбелью, где новорожденная принцесса попрощалась когда-то со своими родителями перед тем, как на долгие шестнадцать лет отправиться в лес.

Из этой комнаты принцесса, принц и феи вышли через дверь в полумрак, который как нельзя лучше подходил для начала их таинственного путешествия. Как только феи переступили порог, на них оказались дорожные платья — очередное маленькое колдовство.

— А еды какой-нибудь в дорогу вы не наколдуете? — спросил их Филипп.

— Глупости, — ответила голубая фея. — Зачем вам еда? Ведь ваших тел в этом мире нет, значит, и еды им не нужно. Нам — тем более.

— Вас как бы нет. Вы словно умерли, и только пытаетесь делать то же, что делают живые. Я понятно говорю? — сказала зеленая фея.

Филипп закатил глаза. Нет, вот этого он понять не мог, да и не хотел, если честно.

Ну а Авроре дорога дала передышку, чтобы иметь возможность поразмыслить о своих проблемах. За всю свою жизнь принцесса никогда никому не причинила зла, не совершила ни одного жестокого поступка. А вот теперь ей нужно было настроить себя на то, чтобы убить. И не просто кого-то убить, но женщину, которую она хорошо знала и долгое время любила, как свою мать. Не помешает ли это ей? Не дрогнет ли у нее рука, когда придется…

Не дрогнет, не должна! Малефисента же не станет с ней церемониться! И колебаться ни секунды не станет, верно?

Чтобы успокоиться и отвлечься, принцесса сделала небольшое — совсем небольшое! — мысленное усилие и принялась жонглировать поднятыми в воздух с земли камешками. В любом цирке с такими способностями ей бы просто цены не было!

— Потом мне будет очень не хватать этого, — грустно сказала она, заметив, что феи наблюдают за ее забавой с камешками. — Когда я проснусь, у меня будет столько дел, а способностей этих, увы, уже не останется.

— У тебя и раньше этих способностей не было, — рассудительно сказала красная фея.

— Но теперь-то она их узнала, — возразила зеленая фея. — Конечно, трудно смириться с тем, что ты больше не способна творить чудеса, что и говорить. Да еще помнить, что жила когда-то с феями, а теперь и их тоже нет. Ведь проснувшись, Роза станет самым обычным человеком, даже хуже, станет принцессой, а их используют в реальном мире как фишки в большой игре, не давая им никакой власти.

— Ну, спасибо, что напомнили, — горько усмехнулась Аврора. — А то я едва не забыла об этом!

— Послушай, — зашептал Филипп, вплотную поравнявшись с принцессой. — Как я понимаю, голубая фея из них самая умная, красная самая храбрая, а вот зеленая… Она какая, самая добрая, что ли?

— Да, я тоже так думаю, — ответила Аврора.

Филипп расцвел, был рад, что наконец-то не глупость сморозил и его, можно сказать, похвалили. В последнее время такое редко случалось.

— Жаль, что с нами нет моей лошади, — оживленно продолжил он. — На Самсоне мы могли бы вдвоем с тобой ехать. Или даже одну из фей еще прихватили бы. Он у меня знаешь какой выносливый! Норовистый только слегка. Но это оттого, что он наполовину нисеец, то есть степняк. На таких еще древние греки воевали.

«Пусть выговорится, — подумала принцесса. — Нервничает, бедняга. А еще перед красной феей слегка хочет пофорсить. Пускай».

— Хоть бы поскорее до замка добраться, — сказала Аврора. — Мы столько времени еще потеряем в пути, а Малефисента уже видит нас…

Время дробилось, путалось.

Точно так же дробилось и путалось сознание спящей Авроры.

Сейчас, впервые за все проведенные в Терновом замке годы, она понимала, что спит. Но ее сознание все еще оставалось замутненным, и она не видела никакого смысла во всем, что происходит.

— Поосторожнее со своими желаниями, моя дорогая, — услышала Аврора, когда, совершив очередной неожиданный — только не для сна! — скачок во времени и пространстве, внезапно очутилась в тронном зале Тернового замка.

Какое-то время принцесса растерянно моргала, настолько нелепым вдруг показалось ей маленькое войско, с которым она оказалась в логове Малефисенты. Она сама в оставшихся от золотого платья лохмотьях и нагруднике. Три странные женщины в зеленом, голубом и красном. Принц… Ну, он-то, пожалуй, выглядел неплохо. Особенно на фоне мрачных людей, столпившихся вдоль стен зала.

Из хрустального шара на конце посоха Малефисенты струился тошнотворный зеленоватый свет, разбрасывал вокруг себя бледные отблески и болезненные тени.

Черное с фиолетовой отделкой одеяние Малефисенты спадало до пола пышными плотными складками, а сама колдунья выглядела несколько расслабленной, словно пресытившейся чем-то. Аврора старалась не думать о том, чем пресытилась Малефисента, но все равно знала, что кровью ее родителей, чем же еще! На подлокотнике трона сидел огромный черный ворон. Если бы птицы умели улыбаться, то можно было подумать, что ворон именно улыбается. Холодно, коварно. Принцесса не понимала, откуда он взялся, этот ворон — насколько ей было известно, домашних животных Малефисента терпеть не могла и никогда, разумеется, не держала. Кстати, ворон и его хозяйка даже внешне были чем-то похожи — одинаково черные, костлявые и зловещие.

Принцесса отвела взгляд от пульсирующего зеленого шара и поморгала, чтобы лучше рассмотреть тех, кто еще присутствовал в зале. Всех испуганно прижавшихся к стенам людей она хорошо знала, вместе с ними она провела все долгие годы своего волшебного сна. Но эти люди, спавшие вместе с ней в Терновом замке, в то время как их тела существовали где-то отдельно от них в реальном мире, одновременно казались ей странно изменившимися, не похожими на самих себя так, как остаются неуловимо непохожими на живых людей написанные с них портреты.

А в первом ряду, перед людьми, стояли слуги Малефисенты. Сейчас их стало намного больше, чем раньше, когда Аврора еще сама жила в этом замке. Они стояли равнодушно, слегка надменно, скрестив свои копья так, что они складывались в сплошной барьер, отделявший прижавшихся к стенам людей от зала. Судя по всему, Малефисента перестала скрывать, для чего они нужны ей, эти люди, и им оставалось лишь покорно ждать, когда королева заберет у них кровь, а вместе с кровью — жизнь. Несуществующую жизнь в несуществующем замке и реальную жизнь в реальном мире!