Жюль Верн - Маяк на далеком острове; Болид; Малые и неоконченные произведения; Драматические произведения

Потом, как бы размышляя вслух, Верн добавил:

— На мои сетования о том, что мне отказывают в достойном месте во французской литературе, Дюма заметил: «Вам надлежало бы быть американским или английским автором. Тогда бы ваши книги, переведенные на французский, принесли бы вам огромную популярность во Франции и соотечественники считали бы вас одним из величайших мастеров фантастического жанра». Фактически же меня не очень-то ценят во французской литературе. Пятнадцать лет назад Дюма предложил мою кандидатуру в Академию [863], а так как в то время у меня было среди академиков несколько друзей — Лабиш [864], Сандо [865]и другие, — избрание в Академию и формальное признание моего творчества казались мне вполне возможными. Но ничего подобного так и не случилось, и теперь, когда я получаю из Америки письма, адресованные «Мистеру Жюлю Верну, члену Французской академии», то только усмехаюсь в душе. Со дня выдвижения моей кандидатуры выборы в Академию проходили не менее сорока двух раз; можно сказать, что она полностью обновилась. Но меня всякий раз обходили.

Эти слова мистера Верна, учитывая их важность и глубину, я поместил в самом начале раздела.

Меняя тему разговора, я попросил мэтра рассказать о его путешествиях, на что он ответил:

— Под парусом я ходил ради удовольствия, но при этом всегда старался внимательно смотреть вокруг себя, собирая информацию для будущих книг. Я был озабочен этим постоянно, так что каждый из моих романов лишь выигрывал от подобных путешествий. Например, «Лотерейный билет» [866]основан на личном опыте и моих собственных наблюдениях во время путешествия по Шотландии, к островам Ионы и Стаффа, а также путешествия по Норвегии в 1862 году, когда мы прошли из Стокгольма до Христиании [867]по каналу на пароходе, девяносто семь раз шлюзовались; это были восхитительные три дня и три ночи; потом мы поехали в коляске в самую отдаленную часть Норвегии, в Телемарк, и посетили водопады Госта высотой девятьсот футов [868]. А в романе «Черная Индия» [869]вы найдете рассказ о моем путешествии по Англии и посещении шотландских озер. «Плавающий город» [870]появился в результате моего путешествия в Америку в 1867 году на «Грейт-Истерне», когда я повидал Нью-Йорк, а потом посетил Олбани и Ниагару, причем мне очень повезло: хотя было уже 14 апреля, я видел закованный в лед водопад и потоки воды вливались в раскрытые ледяные пасти.

«Матиас Сандорф» появился после путешествия от Танжера до Мальты на яхте «Сен-Мишель», названной так в честь моего сына Мишеля, сопровождавшего меня в плавании вместе со своей матерью и моим братом Полем. В 1878 году я совершил очень познавательный и в высшей степени приятный круиз по Средиземному морю в компании Рауль-Дюваля [871], Этцеля-младшего и брата. В моей жизни путешествия всегда были удовольствием, и с большим сожалением в 1886 году я вынужден был от них отказаться в результате несчастного случая. Вы знаете эту печальную историю о том, как мой племянник, очень любивший меня, — да и я питал к нему нежные чувства, — однажды захотел повидаться со мной в Амьене и, что-то возбужденно пробормотав, выхватил револьвер, выстрелил и ранил меня в левую ногу, так что я на всю жизнь остался хромым. Рана так и не зарубцевалась, а пулю до сих пор не вытащили. Бедный юноша обезумел, он говорил, что совершил покушение, для того чтобы привлечь внимание к моим притязаниям на место во Французской академии. Сейчас он находится в лечебнице; боюсь, что его уже никогда не вылечат. Очень жалко, что со мной произошло подобное, потому что теперь мне не придется вновь увидеть Америку. Я очень хотел бы съездить в этом году в Чикаго, но при нынешнем состоянии здоровья, с постоянно открытой раной, это практически невозможно. Я так люблю Америку и американцев. Раз уж вы пишете для Америки, скажите ее гражданам, что если они любят меня, — а я знаю, что это так, потому что ежегодно получаю тысячи писем из Штатов, — то я всем сердцем отвечаю на их чувства. О, если бы только я мог увидеть их всех, это было бы самой большой радостью в моей жизни!..

Хотя основную часть географических описаний в своих романах я беру из собственных наблюдений, но иногда принужден довольствоваться сведениями, почерпнутыми при чтении. Так, в романе «Малыш», который скоро выйдет из печати, описаны приключения одного ирландского паренька. Я проследил его жизнь от двух до пятнадцати лет, когда он сколотил состояние себе и всем своим друзьям, — интересная denouement [872]— не так ли? Герой мой странствует по Ирландии, а поскольку я никогда в жизни не был в Ирландии, то описания селений и пейзажей мне пришлось взять из книг.

Замыслов мне хватит на годы. Следующий роман, то есть тот, который будут публиковать в следующем году, полностью готов; он называется «Удивительные приключения дядюшки Антифера» [873]. Это история о поисках сокровищ. Сюжет ее сводится к одной очень интересной геометрической проблеме. В настоящее время я пишу книгу, которая появится в печати не раньше 1895 года, но сказать о ней пока ничего не могу, поскольку она еще не приняла какой-то определенной формы. Между делом занимаюсь сочинением коротких рассказов. Один из них появится в ближайшем рождественском номере «Фигаро» [874]; я назвал его «Господин Ре-диез и мадемуазель Ми-бемоль» (редиез и ми-бемоль, как вам известно, обозначают одну и ту же клавишу на фортепиано). Улавливаете смысл? Здесь я использую свои музыкальные познания. Ничто не теряется из того, что я когда-то усвоил.

Люди часто спрашивают меня, точно так же, как и вы, почему я поселился в Амьене, — я, насквозь пропитанный Парижем. Так вот, это произошло потому, что во мне, как я уже говорил, течет бретонская кровь; я люблю покой и тишину и нигде не был бы так счастлив, как в монастыре. Спокойная жизнь и работа — вот мои удовольствия. Впервые я приехал в Амьен в 1857 году [875], когда познакомился с дамой, ставшей впоследствии моей женой; тогда она носила фамилию Виан, вдовствовала и была матерью двух маленьких дочек. Семейные узы и спокойная жизнь города почти сразу же привязали меня к Амьену. И это хорошо, потому что, как однажды сказал мне Этцель, если бы я жил в Париже, мне удалось бы написать, по крайней мере, на десяток романов меньше. Я очень доволен здешней жизнью. Вы уже знаете, как я работаю по утрам и как провожу послеобеденные часы. Я пользуюсь любой возможностью для физической тренировки. В этом — секрет моего здоровья и силы. По-прежнему люблю театр; каждый раз, когда в здешнем маленьком театре дают представление, вы можете непременно увидеть мадам Жюль Верн [876]и ее супруга в их ложе. В такие дни мы обедаем в отеле «Континенталь», устраиваем скромную вечеринку и даем отдых своим слугам. Наш единственный сын Мишель живет в Париже; он женат, у него есть дети. Он пишет, и притом талантливо, статьи на научные темы. У меня есть любимец; вы видели его фотографию в моем доме; это Фолле, мой старый верный пес.