Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— А как относительно капитуляции?

На это капитан отвечал:

— Прошу меня извинить. Для ответа я прошу четверть часа на обсуждение…

— Совершенно основательно! — воскликнул англичанин. — Да знаете ли, капитан, вы мне очень нравитесь! Сам не понимаю почему, так как сегодня ночью ваша тигрица сожрала моего лучшего друга, этого несчастного Ваддингтона.

— Надеюсь, вы понимаете, что это вовсе не моя вина, если она его съела! Ведь примите в соображение, что это несчастное животное целые сутки ровно ничего не ело.

— Сдайтесь! — продолжал Робартс. — Вам никакого зла не сделают, так же точно, как и дочери Голькара… Неужели вы полагаете, что я способен воевать с женщинами? Да разве французы воюют с женщинами?

— Дорогой Робартс! — ответил бретонец. — На перемирие назначено только четверть часа, так не будем тратить время на бесполезные разговоры.

Робартс удалился, и тотчас же Коркоран поспешно занялся своим туалетом, вместе с тем зорко приглядываясь и внимательно прислушиваясь из опасения неожиданного нападения.

Покончив с этим делом и поглядев на часы, он увидел, что четверть часа уже прошло, и, вздумав перед смертью попрощаться с Ситой, он направился к ней. Когда он подошел близко, Сита внезапно открыла глаза и, изумленным взором озираясь кругом, спросила:

— Где я? — Но она тотчас же узнала пагоду и, вспомнив обо всех событиях, происшедших накануне, сказала: — Ах! Мой сон был в тысячу раз лучше… Мне снилось, что я в Бхагавапуре сижу на троне с отцом, и около меня сидите вы…

— Сита! Дорогая Сита, я уверен, что Сугрива уже выполнил свое обещание и что тотчас ваш отец прискачет сюда вам на помощь… Молю судьбу, чтобы он прибыл вовремя и мог вас освободить!.. Но, если бы что-либо со мною случилось…

— О! Не говорите об этом, Коркоран! Я знаю! Я убеждена в том, что вы останетесь победителем… Меня убедил в этом мой сон! А сны никогда не обманывают!..

— В таком случае, — сказал Коркоран, — поклянитесь мне, что вы никогда меня не забудете.

— Клянусь, что я вас… — Она остановилась и затем, сильно покраснев, добавила: — Я никогда в жизни вас не забуду!..

Коркоран, опасаясь расчувствоваться, быстро подбежал к окну, около которого стоял Робартс, начавший терять терпение и потому заявивший:

— Господин капитан, срок перемирия закончен и надо приступить к делу, так как мы обязаны возвратиться в лагерь к десяти часам утра, а теперь уже шесть часов.

— Я готов! — вскричал Коркоран и, очень кстати после этого возгласа, моментально отскочил от окна в сторону, так как целый град пуль посыпался в окно, попав в стены и никого не ранив.

Но так как англичане, чтобы выстрелить в него, должны были выставиться вперед открыто, Коркоран прицелился тщательно в шляпу Робартса и, сделав в ней дыру, оторвал клок волос.

Робартс, инстинктивно отодвинувшись, стал за стволом дерева.

— Друг мой! — крикнул ему Коркоран. — Вот как надо прицеливаться, и будьте уверены, что моим намерением было только желание прострелить вашу шляпу.

Но вдруг трагическое происшествие чуть было не положило конец сражению и дало возможность врагу проникнуть в осаждаемое место.

Один из англичан, быстро проскользнув вдоль стены, подошел к отверстию, проделанному накануне, и так как вследствие недостатка материалов отверстие было очень плохо забаррикадировано, англичанин мог пробраться в пагоду и положить конец битве, выстрелив в Коркорана сзади.

Но, по счастью, Луизон бдительно наблюдала и, скрываясь за дверью, слышала приближение англичанина и поджидала его. Солдат, отчаянным усилием толкнув доски, прикрывавшие отверстие двери, отбросил их в сторону и уже проник в пагоду. Но тигрица моментально бросилась на него и, опрокинув одним ударом лапы, разгрызла ему шею так, что он тотчас же умер. При виде этого и почуяв запах крови, аппетит Луизон возбудился, и она готова была забыть о необходимости сражаться, помня только о возможности хорошо позавтракать, но свист Коркорана заставил ее возвратиться на назначенное ей место.

Капитан начинал сильно беспокоиться, так как никаких известий еще не было о прибытии Голькара. Быть может, Сугриве не удалось выполнить поручение? А между тем снарядов для стрельбы почти совсем не оставалось.

Как только Коркоран показывался около окна, он становился мишенью для сорока пяти ружей, огонь которых давал возможность усиленно работать тем солдатам, которые ударами бревна взламывали дверь, почти уже сорвавшуюся с петель.

Коркоран сквозь отверстие успел уже дать пять выстрелов из револьвера и убедился по крикам и проклятиям, что выстрелы оказались удачными. Но от этого его положение нисколько не становилось лучшим.

— Скорее всходите по лестнице на крышу и нисколько не пугайтесь! — крикнул он, обращаясь к Сите.

Это требование было тотчас выполнено, и капитан немедленно последовал за ней, а Луизон составляла арьергард.

Это было очень кстати, так как в этот момент дверь с треском рухнула, и в пагоду вошли все осаждающие. Но их изумление усилилось еще более, когда они увидели, что Луизон одна. Но позади ее слышался легкий шум, доказывавший, что Коркоран, скрывшийся в извилистой лестнице, снова заряжал револьверы.

— Черт побери! — вскричал яростно Робартс. — Да ведь это предстоит новая осада, сдайтесь, капитан! Поймите, что всякое сопротивление немыслимо, прямо невозможно!

— Слово «невозможно» французам незнакомо.

— Если вас возьмут силою, то вы будете расстреляны.

— Расстрелян! Пусть будет так! Но, если вы будете взяты мною, я вам обрежу уши.

— Приготовьтесь стрелять, — скомандовал Робартс.

Солдаты исполнили его приказание.

— Дорогая Сита, прошу вас, поднимитесь несколькими ступенями выше, чтобы пули, попадая в стены, не могли рикошетом поранить вас.

Он сам поднялся выше, и вслед за ним поднялась Луизон. Таким образом, все они находились в безопасности, так как пули не могли в них попасть, а что касается битвы грудь с грудью в таком узком пространстве, то, конечно, перевес был бы на стороне Коркорана и Луизон.

Но вдруг совершенно неожиданное обстоятельство изменило положение дела.

В пагоду внезапно и быстро вошел один из английских солдат, остававшихся вне пагоды, чтобы помешать бегству осажденных, и громко крикнул:

— Неприятель приближается!

— Какой там неприятель? Это полковник Барклай прислал нам подкрепление!

— Нет! Это — Голькар; я хорошо различил его знамена!

И действительно, явственно был слышен тяжелый топот конницы.

«Черт побери! — подумал Робартс. — Вот десять тысяч фунтов стерлингов, разлетевшиеся как мыльные пузыри, не говоря уже о том, что может последовать от Голькара».

После такого неприятного размышления Робартс громко крикнул: