Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

— Дорогая моя! Когда ваши добрые качества будут всем известны так же, как и мне, тогда Скиндиа (так звали слона) примет вас ласковее, но для этого надо предварительно познакомиться и освоиться друг с другом.

Со своей стороны Сита, имевшая большое влияние на своего любимца Скиндиа, заставила его вступить в союз с тигрицей, и даже Сите удалось поместить Луизон в паланкине, где она улеглась у ног принцессы, игриво и весело свернувшись клубком, как ангорская кошка. От времени до времени толстый Скиндиа поворачивал громадную голову, поглядывая на Ситу и точно завидуя милости, выпавшей на долю Луизон.

Только устроивши все это и принудив Ситу немедленно уехать, сопровождаемую конвоем, Коркоран почувствовал большое облегчение, помышляя только о том, чтобы успешно прикрыть отступление, так как ни в коем случае не желал вступить в сражение сегодня.

Надо было спешить, потому что англичане уже готовы к нападению.

Первый натиск английской кавалерии был так стремителен, что они прорвали первую линию отряда Коркорана и намеревались уже немедленно прорвать вторую линию; но бретонец, стоявший с одним эскадроном в засаде, прикрытый возвышением, мгновенно наскочил с фланга на неприятеля и привел его в смятение. Индусы, ободренные и приведенные в порядок, этим ловким движением отбросили англичан довольно смело и решительно. Коркоран, всюду появляясь, одушевлял их собственным примером, нисколько не щадя себя. В свою очередь Барклай, изумленный таким энергичным сопротивлением, какого он никак не ожидал, всеми мерами старался возбудить рвение своих солдат.

В момент самой горячей свалки оба предводителя встретились, и Барклай сказал:

— Господин Коркоран! Так вот как вы разыскиваете рукопись законов Лану. Если вы мне попадетесь в руки, я вас расстреляю, господин ученый?

— А если вы, полковник Барклай, попадетесь мне в руки, то я вас повешу!

— Повесить! Меня! Джентльмена? — яростно вскричал Барклай, выстрелив из револьвера в Коркорана, причем ранил его слегка в плечо.

— Неловкий! Вот как надо целить! — воскликнул Коркоран, стреляя в полковника из револьвера.

Но последний очень кстати догадался в этот момент заставить своего коня взвиться на дыбы, так что пуля попала в грудь лошади, обезумевшей от боли и вынесшей своего всадника далеко от места свалки.

Английские эскадроны хотя очень медленно, но все отступали. Коркоран, в свою очередь, преследовал их очень вяло, так как все еще опасался появления английской пехоты.

Однако в другом конце поля сражения дело шло несравненно менее успешно. Левое крыло английской армии защищал изменник Рао, присоединившийся к англичанам вместе с дезертирами из войск Голькара.

Пожалуй, Голькару, очень храбро сопротивлявшемуся, удалось бы управиться с Рао, если бы неожиданное подкрепление, полученное последним, не дало ему перевес над индусами.

Это подкрепление было не что иное, как маленький отряд Джона Робартса, который, увидев удаление из пагоды Коркорана, тоже вышел из пагоды и, отвязав лошадей, направился к англичанам в том направлении, откуда слышали выстрелы.

Тотчас после их прихода солдаты Голькара начали отступать сначала медленно, затем в беспорядке и окружили слона Ситы, продолжавшей ехать по направлению к Бхагавапуру. Там бой сделался чрезвычайно жарким, так как сипаи, служившие у Индийской компании под предводительством Робартса, выказали большое ожесточение, но и солдаты, почти потеряв надежду добраться до Бхагавапура, в свою очередь яростно дрались.

Наконец Голькар, опрокинутый ударом сабли, упал под ноги Скиндиа.

Сита вскрикнула от ужаса.

Тотчас же умный Скиндиа осторожно подхватил несчастного Голькара хоботом и положил его в паланкин около Ситы. Вслед за тем, понимая опасность, угрожавшую его дорогой госпоже, он, своим громадным туловищем заслоняя дорогу, препятствовал трусам искать спасения в бегстве и вместе с тем отталкивал нападающих. Вокруг него шла отчаянная стрельба, но он, спокойный и невозмутимый как какой-либо бог, энергично отстранял хоботом наиболее дерзких и близко стоявших врагов или топтал их ногами и нисколько не смущался, осыпаемый градом пуль.

С другой стороны, вид Луизон устрашал самых храбрых.

Природная кираса Скиндии и страшные когти тигрицы были надежной защитой Голькару и Сите, но все же приходилось уступить численному превосходству в особенности потому, что храбрый Сугрива, командовавший конвоем, был схвачен в плен, а Голькар, тяжко раненный, не в силах был отдавать приказания, и индусы разбегались. Но в этот момент Коркоран, осматриваясь, увидел опасное положение Ситы, забыл обо всем остальном и помчался на выручку ей и правого крыла отряда Голькара.

До сих пор он рассчитывал только на то, чтобы добиться возможности совершить отступление в добром порядке; но когда он видел, что Сита рискует снова попасть в руки своих похитителей, он пришел в страшную ярость, и, собрав вокруг себя лучших всадников своего отряда, он стремился броситься на отряд Рао, прорвал и совершенно смял его, а ударом сабли свалил на землю Рао, упавшего умирающим под ноги лошадей. Желая освободить Сугриву, он бросился в сторону отряда Робартса, но этот нашел благоразумным уклониться от боя вместе с незначительным отрядом и поспешил удалиться, двигаясь, однако же, с чрезвычайно горделивым видом.

Отступая, они уводили за собою пленного Сугриву со связанными назад руками. Видя это, Коркоран с несколькими всадниками бросился на Джона Робартса и уже хотел саблей рассечь узы Сугривы, но был крайне удивлен, услышав, как Сугрива прошептал ему:

— Что вы делаете, капитан?.. Оставьте… Разве вы не поняли, что я отправляюсь за сведениями и через два или три дня принесу вам хорошие известия…

«Черт возьми! — подумал капитан. — Этот молодец индус воюет вроде меня, как любитель, а потому не следует ему мешать поступать, как ему вздумается».

Рассудив таким образом, он отъехал от Сугривы и присоединился к могучему Скиндие, выступавшему важным, величественным шагом так же спокойно, как на каком-либо параде.

Луизон выступала рядом около него, конечно, менее степенно и важно, так как обладала характером более капризным и веселым, но, тем не менее, сознававшая, что и на ее долю приходится значительная часть славы спасения империи.

Коркоран прикрывал отступление, предводительствуя арьергардом, который, впрочем, был весьма мало обеспокоен. Приближаясь к Бхагавапуру, полковник Барклай опасался попасть в засаду и в силу этого стал лагерем в одной миле расстояния от города. Да, наконец, была еще и другая важная причина необходимости в остановке. К нему еще не могла подоспеть пехота и артиллерия, а без них немыслима была правильная осада города. Нельзя было сказать, что город был сильно укреплен, так как его стены и форты выстроены были еще предками Голькара, государями союза мараттов, и выдерживали осаду татар под предводительством Тамерлана. После этого вырыты были только более глубокие рвы, заделаны некоторые отверстия и поставлено на башни и стены несколько пушек.