Альфред Ассолан - Приключения капитана Коркорана

Наконец, так или иначе, каковы бы ни были укрепления, Голькар твердо решил во что бы то ни стало защищаться, а Коркоран, вполне надеясь на свою воинственность и отвагу и полагаясь на надежды, внушенные Сугривою, смело обещал отцу Ситы, что заставит англичан снять осаду. Первой принятой им предосторожностью было проплыть своим пароходом «Сын Бури» вверх по Нербуде и укрыть его в одном из изгибов реки, для того чтобы он не попался в руки англичан и для того чтобы свободно можно было переправляться с одного берега на другой.

На другой день после сражения полковник Барклай с прибывшими к нему пехотой и артиллерией тотчас принялся за осаду крепости, полагая, что имеет дело с ветхими стенами, которые от пушечных выстрелов должны немедленно рухнуть и засыпать камнями и обломками ров или, во всяком случае, образовалось бы широкое отверстие, сквозь которое легко было бы проникнуть.

Но, рассчитывая так, он, очевидно, не имел в виду бдительности, находчивости и энергии Коркорана, который в перестрелке, длившейся два часа, умел подбить двадцать английских пушек и сжег много ящиков со снарядами. Взрывы истребили около трех сот англичан и сипаев, и Барклаю с досадою пришлось убедиться, что необходимо произвести правильную осаду.

В силу этого он приступил к прорытию траншей, но сипаи — плохие работники, и хотя проворны, но слабосильны. Европейцы, истомленные жарким климатом и уже заболевавшие лихорадкой, очень мало работали и, кроме того, были обескуражены частыми вылазками Коркорана.

Капитан благодаря своему пароходу, осадка которого была не весьма значительна, когда хотел, переходил с одного берега Нербуды на другой, пользуясь своими двенадцатью матросами и помощником то для управления судна, то употребляя их в качестве артиллеристов.

Благодаря этой важной помощи он имел возможность безнаказанно тревожить англичан весьма часто, и, то нападая на них с отрядом конницы, то спускаясь по Нербуде с отрядом пехоты, размещенном в легких баркасах, он кончил тем, что вынудил полковника Барклая снять осаду, опасаясь недостатка снарядов и провианта.

Но отвага и неустанная деятельность Коркорана не могли превозмочь дисциплины и непоколебимой стойкости англичан. После осады, продолжавшейся уже пятнадцать дней, видя, как плохо его поддерживало индусское войско, Коркоран не мог уже более сомневаться относительно участи Бхагавапура и Голькара. Уже все в городе предвидели последний приступ и изъявляли желание о сдаче. Как-то во время отсутствия Коркорана солдаты Голькара, по-видимому, готовы были взбунтоваться и сдать город полковнику Барклаю.

Наконец, в следующий вечер англичане, окончив прорытие траншей и установив батареи, начали так энергично бомбардировать со стороны реки городские ворота, что стена обрушилась, и образовался широкий пролом, в который проникли осаждающие. Голькар, еще страдавший от раны, совещался с Коркораном в присутствии Ситы.

— Друг мой, — сказал Голькар, — положение отчаянное. Брешь длиною более пятнадцати шагов, и нам неизбежно грозит приступ сегодня ночью или завтра. Что вы советуете нам предпринять?

— По-моему, — отвечал капитан, — в настоящем положении имеется три выхода, или сдаться на условиях…

Голькар сделал движение, выражавшее глубокое отвращение…

— Отлично! — продолжал бретонец. — Следовательно, вы ни под каким видом не желаете быть пленником англичан. А между тем, государь, Индийская компания состоит из филантропов, вполне расположенных назначить вам ежегодную пенсию в три или четыре тысячи франков.

— Лучше умереть, чем выносить такой позор!

— Вы совершенно правы, этот первый проект никуда не годится. Второй проект заключается в том, чтобы сесть на мой пароход «Сын Бури» вместе с Ситой и забрать с собою ваши драгоценные камни, золото и все что вы имеете особенно ценного, а затем спуститься по реке ночью и переплыть Индийское море, прежде чем англичане имели бы время опомниться. Достигнув Египта, там, в Александрии, тайно сесть на пароход «Оксус», командиром которого состоит мой друг, капитан Антуан Керхель, совершающий переход из Александрии до Марселя…

— Уезжайте вместе с Ситой, капитан! — прервал его Голькар. — Я вам вверяю все, что у меня есть самого драгоценного в свете… Что касается меня, я остаюсь здесь… Последний из Раггуидов должен быть погребенным под развалинами нашей столицы. Я умру как Типо-Саиб, с оружием в руках, но никогда не согласен спасаться бегством.

— Прекрасно! — воскликнул Коркоран. — Вот именно этого я и ожидал от вас. И так, останемся здесь и устроим этим проклятым англичанам такой прием, чтобы никто из них не мог возвратиться в Лондон и хвастать там своими подвигами… Но чтобы действия наши были ни чем не связаны, и не было оснований беспокоиться, отправим Ситу на моем пароходе в безопасное место. Охранять ее будет Али… Если случится что-либо неприятное, по крайней мере, она будет в безопасности…

— Капитан! — прервала его Сита сильно взволнованным голосом. — Неужели вы думаете, что я могу жить без отца и без…

Она чуть было не прибавила: «И без вас!» — однако, вовремя остановившись, Сита добавила:

— Или мы погибнем вместе, или победим!

— Прекрасно! Вот дело, так дело!

Когда капитан выходил, намереваясь отправиться к проделанному врагами отверстию, в стене появился сипай, желавший ему что-то сказать.

— Кто ты? Как тебя зовут, — спросил бретонец.

— Берар.

— Кто тебя прислал?

— Сугрива.

— А доказательство?

— Вот этот перстень.

— Что же говорит Сугрива?

— Он вам прислал письмо.

Коркоран вскрыл письмо и прочел следующее:

Господин капитан! Тот, кто вам передаст письмо, наш друг и человек надежный. Зовут его Берар. Он ненавидит англичан настолько же, как и вы… Завтра в пять часов утра начнут приступ: я слышал, как об этом говорил полковник Барклай поручику Робартсу… Из Бенгалии получены весьма важные вести. Гарнизон, составленный из сипаев, в Мееруте восстал и стрелял в английских офицеров. Оттуда гарнизон отправился в Дели, где провозгласил царем последнего потомка Великого Могола. Умертвили около шести сот англичан… Вот эти-то новости вызвали решимость Барклая всем рискнуть, лишь бы взять крепость. Губернатор Бомбея дал ему понять, что во что бы то ни стало следует покончить с Голькаром и немедленно возвратиться. Если завтра приступ окажется безуспешным, решено немедленно отступить. Со своей стороны я не оставался бездеятельным. Я взял со стола все депеши, полученные Барклаем, и прочел их нескольким из моих друзей сипаев, а те распространили эти известия по лагерю. Можете судить, какое это произвело впечатление. Весьма сожалею, что не буду участвовать с вами в защите крепости, но, оставаясь здесь, в лагере, я принесу вам более пользы. Твердо надейтесь на хорошее, готовьтесь ко всему.