Мумтоз Мухамедов - Рядом с врагом

Но через минуту Сотников толкнул комиссара локтем и кивнул в сторону Михайлова.

— Убит!

Бешеная ярость охватила Шерали Он подполз к убитому, принял из его остывающих рук пулемет и плеснул во врага огненной струей.

Вдруг что-то обожгло комиссара. Страшная боль, словно судорогой, свела тело, но потом стала утихать, утихать…

Шерали потерял сознание…

Галя! Галя! Сколько испытаний выпало на твою долю! А ведь еще недавно вся твоя жизнь была озарена счастьем, словно ярким солнечным светом. Все любили тебя. Каждой весной для тебя зеленели листья в лесу, соловьи пели песни, распускались цветы на лугах…

Оглянись, вспомни!..

Детские годы, школа, товарищи твои, такие же веселые, как и ты сама; первые встречи, первые порывы какого-то необъяснимого, сладкого, щемящего чувства, уносившего твой сон.

Помнишь свой первый длинный путь в Москву, в институт? Провожая тебя, отец стоял на перроне счастливый, улыбающийся, с влажными глазами. Тимофей шутил. Но как-то грустно шутил. Тогда ты почувствовала первую настоящую боль. А поезд тронулся, стал набирать скорость, унося тебя все дальше и дальше от родных мест. Ты ехала в Москву. В Москву! Тебя ждала там счастливая жизнь, учеба.

Москва! Просторные улицы, широкие площади, бульвары, веселые, добрые люди.

Шумная студенческая жизнь, прогулки с товарищами по улицам до рассвета. Галя, где теперь все это?

Почему так темно вокруг? Или жизнь кончилась в двадцать два года?

Нет, не кончилась жизнь! Кто это сказал тебе, что жизнь кончилась? Не падай духом!

…Галя и Тимофей шли по лесной тропинке. Здесь они встретили войну. Кажется, это было давным-давно… Так были напряжены, переполнены событиями дни.

В лесу темно, никто не видит Тимофея и Галю. Солдаты и на десять шагов боятся забрести в лес; если уж идти, что бывает редко, не иначе как группой в несколько человек.

Тимофей случайно встретился с Галей. Она задумчиво бродила по лесу. Как сюда зашла, и сама не могла объяснить. Девушка обрадовалась встрече: с Тимофеем легче, лучше. В госпитале они и виду не подают, что знают друг друга, хотя встречаются несколько раз на дню. Галя «верой и правдой» служит фашистам, должна быть выше конюха-возницы, на которого мог крикнуть не только офицер, но и солдат.

Василенко в госпитале становился глухонемым. Он тоже «честно» трудился, с утра до поздней ночи занимаясь лошадьми, дровами да мертвецами.

Держался Тимофей бодро. Он заметил, что у Гали настроение подавленное от сознания своей беспомощности: она считала, что по-настоящему не может помочь товарищам. Целый день в госпитале, среди гитлеровцев. Даже сестре, которая рядом, невозможно помочь.

— Что же делать, что же делать? — шептала Галя сквозь слезы.

— Зачем так, Галя? — неумело успокаивал Тимофей. — Ты взрослая девушка и должна держать себя в руках…

— Да ведь конца войне не видать!.. — В ее голосе чувствовались отчаяние и горечь. — Ты гляди, сколько самолетов пролетает! И летят, и летят. Посмотри вон туда!

— Ну и что же, Галя. Много пролетает на восток: значит, больше их собьют наши! Ни один из них не вернется!

Галя неожиданно вспомнила короткий разговор, подслушанный ею совсем недавно в одной из палат госпиталя.

— Послушай, Тимоша, что я сегодня узнала! — прошептала она, оглядываясь по сторонам. — Наших ребят и девчат угоняют в Германию.

— Да, и я слышал об этом. Но я знаю также, что партизаны, перехватив эшелон с пленными, распустили всех по домам…

— Это хорошо, конечно. Но для чего их везут туда?

— Для чего? — переспросил Тимофей. — Заставят работать. Сколько фашистов полегло на нашей земле! Кто будет работать там, когда всех немцев подчистую забирают в армию?

— Да ведь это рабство! — воскликнула девушка и тише добавила: — О рабстве мы читали когда-то в книгах. А вот… сейчас…

Помолчали. Тимофей знал гораздо больше того, что сказал Гале. Фашисты, согнав из окружающих деревень подростков и девушек, уже сейчас собираются отправить их в Германию для работы на суконной фабрике майора Штаммера. Тимофей думал: сказать об этом Гале или промолчать?

Но Галя сама заговорила:

— А что же будет С Тамарой? Не знаю, что делать. Если и ее туда, в рабство?..

— О Тамаре не беспокойся. Сейчас ее не трогают. Правда, это должно насторожить нас. Неспроста они держат ее. Тем более…

Тимофей прикусил губу.

Галя почувствовала, как сильно и учащенно забилось сердце.

— Что? — прошептала она.

— Да ничего, Галчонок, — успокоил Тимофей. — Потом скажу. Все будет в порядке. Вот увидишь.

Тимофей взял руку девушки и молча погладил, как в ту памятную ночь. Только разговор шел совершенно о другом. О страшном несчастье, о горе людском.

— Да, очевидно, не меньше ста человек собирается Штаммер отправить в Германию.

В глазах у Гали потемнело, она прислонилась к дереву. Руки и ноги ослабли. Голос Тимофея, стоявшего рядом, казался ей идущим издалека. Но голос твердый, уверенный:

— Галя, возьми себя в руки. Всех освободим! Скоро. Время придет.

Тимофею очень хотелось погладить волосы девушки, прислонившейся к березе. Галя сама так была сейчас похожа на березку, тонкую, нежную. Но Тимофей не посмел этого сделать.

— Все-таки мы полные хозяева, — продолжал Тимофей. — Только мы. И немец боится нас. Думал, обрушился — и готово, и встал народ на колени. А смотри, что получается… На себя враг беду накликал.

Василенко смотрел в сторону Червонного Гая, сдвинув брови, сжав зубы, словно оценивая силы врага.

— Что получается… Был тихий маленький домик в лесу. Ваш домик. А в первый же день стал штабом партизанского отряда. Видишь, какое дело, Галчонок.

Тимофей, наконец, решился и осторожно погладил ее волосы большой и сильной рукой.

Девушка доверчиво прислонила голову к его груди. Так бы и простояли они, не шелохнувшись, час, другой, третий. Но не время теперь.

Галя ушла первой. Тимофей молча смотрел вслед: тонкая, хрупкая фигура, слабая на вид, а как спокойно идет в страшное логово — к Штаммеру.

Вскоре вернулся в городок и Тимофей.

Тревожно было у него на душе. И эта тревога не покидала его. А вечером, нарушив все запреты, к нему, запыхавшись, вбежала Галя.

— Что-нибудь случилось? На тебе лица нет, — Тимофей бросился навстречу. Галя не могла прийти просто так.

Растрепанная, бледная, она в первые минуты не находила в себе силы вымолвить даже слово.

— Да в чем дело, Галя? Говори!

— Шерали схватили! Его схватили гитлеровцы! — Из глаз девушки брызнули слезы.

— Шерали? Попал в плен Шерали?

Тимофею показалось, что он ослышался.

— В госпитале… Он без сознания. Привели гитлеровцы его. Где-то был бой. Но почему его положили в немецкий госпиталь?