Мумтоз Мухамедов - Рядом с врагом

Офицер осмотрелся и, вложив пистолет в кобуру, подошел к пленному. Парень, еще ничего не понимая, вертел головой. Он уже не пытался вырваться из рук солдат. Он ждал, когда из оврага раздастся лихой свист и вслед за ним вырвется ватага товарищей.

Но овраг хранил гробовое молчание.

Парень видел, как немцы бережно подняли в машину только два трупа.

У машины выстроилось подразделение. Вероятно, командир решил проверить его состав.

Парень старательно вслушивался в чужую речь, стремясь понять смысл. Но не интонации команд, не эти четкие фразы постепенно донесли до его сознания суть происшедшего. Когда машина тронулась, парень еще раз посмотрел вокруг себя. За конвоирами, за рядами солдат темнел овраг, рядом с машинами шли танки, огибая горящий.

Один-единственный горящий танк!

И два трупа в машине!

И он!..

А где еще двадцать шесть человек?

От неожиданной мысли, осветившей, словно та яркая немецкая ракета, весь ход боя, он вскрикнул.

Конвоиры, сидевшие по бокам партизана, покосились на него.

Только один из солдат шепотом похвалил меткий выстрел офицера, давший возможность захватить живым главаря партизан.

Двадцать шесть!

Парень вспомнил комбайнера Славку, своего дружка. Это Славка отплясывал на его свадьбе, а потом вдруг вскочил на скамью, придвинутую к стене, потребовал внимания.

— Мои милые друзья, сегодня я прощаюсь с вами.

Его перебили:

— Ты, что ли, женишься? Водой его надо окатить…

— Тихо… — восстанавливал Славка порядок. — Мне нужно сообщить о переломном моменте в моей одинокой жизни.

— Ого! Интересно! — взвизгнула одна из девчат, предварительно схватив за руку Любу, Славкину зазнобу.

— Говори, комбайнер! Говори! Народ слушает тебя.

Люба поняла, в чем дело, и хотела вырваться из окружения подруг. Но и те девки не промах! Они дружно захлопали в ладоши.

— Объявляй, Славка, переломный момент!

— Тебе его давно не хватает!

— Говори, комбайнер!

И Славка сказал торжественную речь:

— Сегодняшняя пляска последняя… На чужой свадьбе последняя. Через месяц, закончив горемычную, одинокую жизнь, я спляшу на своей свадьбе. Кто хочет увидеть?

— Все!

— Мы!

— Я так и знал! — благодарно выдохнул Славка и низко поклонился. — Всех вас и ждем мы… с Любой.

— Вот как делаются дела! — крикнул подвыпивший плотник Фадей. — Это по-нашему… Гульнем и на Славкиной.

Но не пришлось Фадею гульнуть на свадьбе комбайнера. Сорвалась свадьба. Не до нее было через месяц. А Фадей тоже остался у оврага. Как не хотели его брать ребята в отряд!

— Сиди дома ты. Ведь трое под лавками бегают у тебя.

— Ну и что же, — удивлялся плотник, — побегают и без меня.

— У нас дело-то какое… Мало ли что случится.

— Понимаю, — кивнул Фадей побелевшей головой, — стар для вас, все комсомольцы, а я вроде хомута. Так, Алексей?

Алексея Фоменко, лучшего тракториста, комсомольского вожака, прочили в командиры отряда. К нему и обращался Фадей.

— Какой там хомут? — покраснел Алексей. — Ты служил в армии, ты нужный для нас человек. Да вот твои… Все-таки семья…

— А ты, Лешка, тоже семейный нынче стал… — в тон Алексею ответил плотник.

Фадей пригодился в отряде. Он первый подал мысль во что бы то ни стало вблизи деревни разыскать красноармейцев. И встретили двоих, без оружия, усталых и голодных. Конечно, не на такое пополнение, как он говорил, «из регулярной армии» рассчитывал Фадей. Но, чтобы не обидеть бойцов, он и вида не показал.

— Вот и введете нас в курс дела… — обрадованно говорил Фадей. — Посоветуйте нашему командиру, как и что…

С легкой руки плотника ребята признали Алексея Фоменко своим командиром. Да и кому же им быть, как не секретарю комитета комсомола МТС, лучшему трактористу.

— Так и быть, руководи, как и раньше! — полушутя, полусерьезно предложил Славка. Комбайнер не мог иначе разговаривать даже в самой сложной обстановке.

Их было вначале двенадцать человек, считая и двух красноармейцев. На двенадцать человек один автомат, взятый у придушенного немецкого возницы.

Заботиться о вооружении отряда стал красноармеец Самойлов. Чернявый, низкого роста, на вид хлипкий человек, он взял себе в компанию горячего, беспокойного Славку.

Вдвоем они подкарауливали одиноких солдат, в основном из хозяйственных подразделений, и почти каждый раз приносили в сторожку то пистолет, то карабин, то пару гранат.

— Черт, а не человек! — восхищался Славка своим напарником. — Циркачом, что ли, он был? Вот ловкий, сатана!

Заслужить Славкино восхищение — нужно совершить подвиг. Об этом хорошо знали все ребята. Они с большим почтением относились к каждому слову Самойлова.

А в последний раз не послушались. Даже Славка не послушался своего кумира.

— Рановато, ребята, браться нам за эту штуку, — спокойно заявил Самойлов.

— Почему рано? Оружие есть теперь у всех, — возразил Алексей, и Славка поддержал его:

— У всех!

— Чего же ждать? — продолжал командир. — Они день и ночь ползут, а мы даже попытки не сделаем.

— Оно правильно, — поскреб затылок Фадей. — Все правильно. Но у них-то силы побольше. Нам бы разузнать, кто еще в районе действует, собраться всем и единым махом пристукнуть немца.

— И сколько ты думаешь собираться? — ехидно спросил Славка. — Пусть немец идет, а мы посидим.

Он, горячий комбайнер, чуть не объявил Фадея трусом. Сверкнул Славка глазами и в сторону Самойлова.

Большинство было за внезапное нападение на колонну немцев в районе «Пятидорожья».

Нападение осуществлял весь отряд Алексея Фоменко, все двадцать шесть человек. И весь отряд остался у дороги.

Там же стоял один-единственный подбитый танк. Дорогой ценой заплатили за него партизаны. Очень дорогой. Жизнью всего отряда.

Только он, Алексей Фоменко, остался жив.

В Червонном Гае Алексея сдали в комендатуру. С ним лично знакомился комендант. Он сразу же спросил по-русски:

— Конечно, вы будете молчать? Так положено у вас комсомольцам? Но вы заговорите, расскажете.

Смешной комендант! Глупо допытываться о количестве партизан, когда все они убиты. Весь отряд до одного.

Через день комендант располагал почти всеми данными об Алексее Фоменко: донес один из полицаев. Лучшего тракториста, чья фотография печаталась в районной газете, хорошо знали.

— С вами было всего двадцать шесть человек… — сообщил фон Штаммер. — Сколько же в отряде?

— Это меня не касалось. Я руководил одной группой.

— В бреду скажете, — пообещал комендант.

Но и в бреду Алексей Фоменко ничего не мог сказать.

На третий день после боя в районе «Пятидорожья» о судьбе отряда Алексея Фоменко узнали в подпольном райкоме.

— Помню этого парня, — сказал Орлянский. — Хорошо помню. В президиуме активов он бывал. Горячо, по-деловому выступал.