Мумтоз Мухамедов - Рядом с врагом

— Плохо дело, — произнес Тимофей.

Он уже несколько пришел в себя и сейчас старался трезво оценить обстановку.

— Но, может быть… — с надеждою в голосе заговорила Галя. — Наверное, это случайность. В Червонном Гае Шуру никто не знает.

Тимофей посмотрел девушке в глаза и твердо заявил:

— Знают. И еще как знают!

Брови у Гали метнулись вверх и замерли.

— Почему ты так думаешь? — испуганно спросила она.

— Помнишь, ночью была тревога? На прошлой неделе? Это приходил Шерали.

— Как приходил? — ничего не понимая, переспросила Галя.

— Воспользовавшись внешним сходством с гестаповцем Кларком, которого, кстати говоря, как ты, возможно, слышала, уже нет. Правда, сходство это относительное.

Тимофей усмехнулся.

— Познакомился Шерали с самим господином майором. Вот почему фон Штаммер и бесится.

… А комендант бесился в полном смысле этого слова. Бесился пятый день. То и дело хватаясь за перевязанную бинтом голову, фон Штаммер метался по кабинету.

Солдаты, бывшие в ту памятную ночь в карауле, когда господин комендант познакомился с рукояткой пистолета партизана, сидели теперь под арестом и ждали отправления на фронт.

Офицеры, дежурившие по гарнизону, тоже готовились к отъезду на фронт. Махнув на все рукой, они дико запили.

А из подвала все чаще стали выносить трупы.

— Я вам покажу! — неистовствовал фон Штаммер, с ненавистью глядя из окна кабинета в сторону леса. — Вы у меня еще запоете…

Комендант из кожи лез, чтобы сохранить авторитет в Берлине. Он знал, что потерю секретных документов, исчезновение «господина Кларка» не смогут не «оценить». И фон Штаммер торопился: каждый арест он делал чрезвычайным событием. В донесениях сгущались краски, преувеличивалось число партизан, расписывались огромные трудности, в которых приходилось работать коменданту.

И вот фон Штаммеру повезло.

«Господь бог, — с удовлетворением размышлял фон Штаммер, — услышал мои молитвы».

Вчера на рассвете его поднял с постели телефонный звонок — приказывалось выделить батальон. На перекрестке пяти дорог начался бой. Партизаны напали на охрану, на небольшие подразделения. Из ближайших гарнизонов стягивались воинские части, в том числе из Червонного Гая.

Комендант почтительно положил трубку, подумал малость и испугался: «Вышлю… а если сюда нагрянут «гости»?»

Фон Штаммер выругался, но делать было нечего. Пришлось направить в район «Пятидорожья» солдат. В Червонном Гае осталась горстка «выздоравливающих». Но, черт возьми, игра стоила свеч.

Настроение у коменданта резко изменилось. Он ходил довольный, веселый, потирая руки. Именно его солдаты подобрали нескольких раненых партизан. Именно среди этих раненых оказался Шерали Султанов.

В последние дни Василенко никак не удавалось выбраться из госпиталя: много работы прибавилось с проклятыми гитлеровскими мертвецами. Из района «Пятидорожья» их привезли навалом в грузовиках, как дрова. И все же Тимофей старался чаще вертеться во дворе госпиталя в надежде встретить Галю и узнать что-нибудь новое. Вот и сегодня он в который раз пробегает по двору, то подметает, то откатывает к сараю или обратно пустую бочку для воды. Предлагает солдатам вынести грязное госпитальное белье — это дает возможность зайти в коридор.

Здесь-то, в темном и длинном коридоре нижнего этажа, он и встретил Галю.

— Что с Шерали? — шепотом спросил Тимофей.

Послышались гулкие шаги, и вместо ответа Гале пришлось отрицательно качнуть головой: все без изменений.

Тимофей с узлом белья поспешил скрыться. И вовремя. В коридоре показался сам комендант майор фон Штаммер. Подойдя к Гале, он, улыбаясь, похлопал ее по плечу.

— О юный врач! Хорошо, хорошо! — затем, взяв Галю за локоть, сказал: — Вас-то и надо мне! Ну-ка, ведите меня к комиссару!

— К комиссару? О каком комиссаре говорит господин майор?

— О русском, конечно, о русском комиссаре! — сказал фон Штаммер, продолжая самодовольно улыбаться.

— Я не поняла вас, господин майор. Разве у нас в госпитале лежит комиссар?

— А как же! Партизанский комиссар! Мы его поймали!

Галя равнодушно пожала плечами: все может быть.

— Ах да, господин комендант. Вероятно, он в третьей палате, она охраняется.

— Вот, вот…

Фон Штаммер и Галя, дойдя до третьей палаты, остановились. У входа стоял часовой. Фон Штаммер оглядел часового и, вероятно, остался доволен. Вообще ему сегодня все нравилось.

Фон Штаммер, а за ним и Галя вошли в палату.

— Все еще без памяти? — спросил майор фельдшера — тучного немца, специально приставленного к комиссару.

— Так точно, господин майор.

— Сейчас узнаем, — неожиданно сказала Галя.

Сказала просто, словно чувствовала себя в палате хозяйкой. Раз пригласили — значит не могут обойтись без нее.

Девушка всеми силами старалась подавить волнение. Перед ней лежал родной, дорогой человек, очень близкий. Нужно только держать себя в руках.

Штаммер стоял прямо, словно аршин проглотил, и не отрываясь смотрел на молодого врача.

— Долго он будет валяться? Мне необходимо с ним поговорить. Нужно, чтобы он жил. Не очень долго, конечно… — майор засмеялся.

У фельдшера затряслись щеки: ему тоже понравилась шутка коменданта.

Галя наклонилась над комиссаром. Тот лежал на цементном полу, разбросав руки. На лбу прикрывал рану побуревший кусок бинта, в густых бровях запеклась кровь.

Галя повернулась к фон Штаммеру и, смело глядя ему в глаза, заявила:

— В такой обстановке вряд ли он очнется.

Комендант, взглянув на пленного, кивнул головой и, приказав перенести пленного в другое помещение и сообщить, когда тот придет в сознание, удалился.

Коменданту никто не мог испортить настроение. Откинувшись в кресле, он стал раздумывать, как лучше «преподнести» комиссара своему начальству. Одно решение не выходило из головы: нужно везде подчеркивать, что комиссар пойман им лично, майором фон Штаммером. Так следует и командованию сообщить в специальном донесении.

Теперь Штаммеру нужно было отличиться при выполнении задания, полученного из гитлеровской ставки. Нужно немедленно начать отправку советских граждан в Германию. Это задание отвечало отчасти и его личному желанию. Он понимал, почему от него так нетерпеливо требуют быстрейшего и неукоснительного выполнения этого приказа: Германия нуждалась в дешевой рабочей силе. Фронт отправлял эшелон за эшелоном. Ведь и фабрика самого фон Штаммера осталась без людей! Вот почему и старался майор, чтобы как можно быстрее выполнить приказ ставки. Он заставил старост и полицаев переписать всех мужчин и женщин городка и соседних сел от шестнадцати до тридцати лет, а также принял меры к тому, чтобы никто из зарегистрированных не покидал своего местожительства. За каждый случай побега головой отвечал староста.