Валерия Чернованова - Александрин. Яд его сердца [СИ]

— Сегодня же пришлю к вам портниху, — задумчиво проговорил де Шалон и, завершив утренний осмотр, пригласил меня в беседку.

Я вспыхнула.

По сравнению с его светлостью я, конечно, выглядела бедно. Этакая бледная моль, которой уже давно не мешало бы обновить гардероб. Вот только в том, чтобы выступать в роли куклы, которую маркиз будет наряжать, как ему вздумается, тоже приятного мало.

Пока Моран ухаживал за мной и строил из себя обходительного кавалера, я украдкой за ним наблюдала. С момента нашей встречи на балу в Тюли его светлость ничуть не изменился. По крайней мере, я его именно таким и запомнила: красивым, обаятельным, с загадочной улыбкой на устах, которая сражала всех дам без исключения, стоило тем оказаться в поле зрения де Шалона. Жаль, что улыбка эта в тот праздничный вечер предназначалась одной Серен. Как и влюблённый взгляд чёрных колдовских глаз.

Сейчас улыбки и взгляды маркиза принадлежали мне. Вот только насколько они были искренни… Казалось, за искусной маской прячется безразличие.

А может, я просто боюсь обжечься, вот и пытаюсь разглядеть в сидящем напротив меня мужчине то, чего на самом деле нет.

— Отведайте профитроли, — протянул мне тарелочку с маленькими круглыми пирожными его светлость. — Уверен, таких вы ещё не пробовали, — и снова мне слышались в его голосе искушающие нотки.

Взяла предложенное лакомство, случайно мазнув взглядом по запястью Стража. Заметила фрагмент татуировки, убегавшей от ладони к предплечью, а может, и дальше. Увы, всё самое интересное скрывала одежда.

В смысле татуировки, конечно, ничего больше.

Пытаясь отделаться от глупых мыслей, спросила:

— Этот рисунок, он что-то означает?

— Имя демона, с которым мне довелось сразиться, — невозмутимо ответил Моран, а я поёжилась.

Было в этом нечто жутковатое: вот так сидеть и общаться с человеком, охотящимся за самыми опасными и омерзительными тварями, которые когда-либо создавала мать-природа.

Маркиз закатил рукав, оголив предплечье, по которому бежала цепочка непонятных мне символов, переплетающихся с какими-то загогулинами.

— Она не единственная. Из-за магии, что связывает нас с миром Мглы, такие метки проявляются после каждого уничтожения демона. Скоро вы сможете их увидеть, — хитро добавил этот соблазнитель, всколыхнув внутри то самое злополучное чувство смущения, от которого никак не удавалось избавиться. — Надеюсь, они вас не испугают.

— Я не из пугливых, — ответила как можно беззаботнее и сделала небольшой глоток отвратительного на вкус напитка, именуемого кофе. Откусила пирожного, чтобы заглушить горечь, и попросила: — Расскажите о себе. О Стражах ходит столько легенд, и так сложно отделить правду от вымысла. Говорят, в каждом потомке морра присутствует демоническое начало, которое жрецы Единой извлекают особыми заклинаниями и помещают в зачарованные зеркала. Наверное, это больно, терять часть себя.

— Тёмную часть, которая с годами может свести с ума, — уточнил маркиз. — Ради этого стоит помучиться. Некоторые во время ритуала не выдерживают и теряют сознание, что в какой-то мере облегчает невыносимую боль. Увы, мне так не повезло, — усмехнулся де Шалон, и я невольно испытала жалость к этому человеку, несущему бремя ошибок своих предков.

О том, что в древности моррами назывались маги, черпавшие силу из мира Мглы, было известно каждому. Призвав демона, морр становился с ним единым целым и использовал того, как источник силы.

Маги-стихийники по своим возможностям им и в подмётки не годились.

И, наверное, такой расклад — сильнейшие тёмные чародеи и слабые по сравнению с ними маги природы — сохранился бы и по сей день, если бы не появились Одержимые.

Некоторые морры, посчитав себя всесильными, способными контролировать любые исчадия Мглы, посягнули на демонов, куда более могущественных, чем могли в себя впустить. Такая самонадеянность закончилась тем, что твари завладели не только телами магов, но и их разумом, что привело к длительной войне, прозванной летописцами Войной Одержимых.

С тех пор любая связь с миром Мглы находится под запретом, а потомки морров, обладающие даром чувствовать демонов, ведут на них охоту.

— Как только одной из тварей удаётся проникнуть в наш мир, мы выслеживаем её и уничтожаем, — рассказывал маркиз.

— И часто такое случается? Я имею в виду, появление демона? Как они вообще сюда проникают?

— Заклятия, что использовали морры для призвания демонов, истончили грань между нашим и потусторонним мирами. Бывает, она разрывается, и тварям удаётся выбраться из Мглы. Должно быть, им там живётся несладко, раз они так настойчиво рвутся к нам в гости, — пошутил Страж, пытаясь стереть с моего лица выражение беспокойства.

Несмотря на то, что солнце находилось в зените и щедро разливало свой свет на парк, на душе у меня было сумрачно и тоскливо. Наверное, не стоило касаться этой темы, совсем не подходящей для романтического завтрака.

— В последнее время они и вовсе зачастили, — с задумчивой усмешкой пробормотал де Шалон, а потом вскинул на меня взгляд. — Не желаете прогуляться, Александрин?

Я желала. А потому доверчиво вложила свою ладонь в ладонь Стража и вместе с ним не спеша направилась по одной из дорожек, что убегала вглубь парка.

После прогулки и болтовни ни о чём, а вернее, о моих мало чем примечательных детстве и отрочестве, а также о недавней, не менее скучной юности, его светлость изволил познакомить меня со своими хоромами. Вчера, признаюсь, не до того было. Только и запомнила что роскошную анфиладу, по которой шевалье де Лален провожал меня к покоям маркизы, то бишь к моим. А после все мысли сосредоточились на грядущей помолвке, и мне уже было не до променадов.

Несмотря на то, что разговоры о демонах и кишащем ими мире Мглы, вселяли в сердце тревогу, любопытство взяло верх, и я выведала у Морана ещё один интересный факт. Оказывается, если разбить зеркало, в котором заточено демоническое начало Стража, погибнет и он сам.

Успокаивало, что превратить зачарованный артефакт в россыпь осколков было непросто. Для этого требовались особые заклинания, которыми владели единицы. Как и доступом в Альнею — святилище, где и находились демонические сущности потомков морров.

Каждая зала дворца, его широкие галереи поражали роскошью. Множество картин в золочёных рамах, панно на стенах, облицованные многоцветным мрамором. Расписные плафоны, хрустальные люстры, сверкавшие и переливавшиеся в лучах полуденного солнца.

В некоторых покоях, вместо отделки из мрамора, стены были затянуты дорогими тканями: парчой с замысловатым серебряным или золотым орнаментом, а также ярким шёлком.