Валерия Чернованова - Александрин. Яд его сердца [СИ]

На какое-то мгновение её милость оторопела. Застыла изваянием посреди комнаты, растерянно хлопая ресницами. Быстро-быстро, как у неё ещё комната перед глазами не начала кружиться.

— Александрин, ты что себе позволяешь?! — наконец отмерев, громко возмутилась баронесса. После чего заявила с таким видом, словно это она была хозяйкой Валь-де-Манна и всех его окрестностей: — Уеду, когда посчитаю нужным! И уж точно не раньше, чем буду уверена, что ваш брак состоялся.

Теперь настала моя очередь впадать в ступор. Признаюсь, я даже не нашлась, что ответить на столь наглое заявление.

Интересно, как будет проверять? Подглядывать в замочную скважину?

— Вам пора, ваша милость, — холодно сказала я, намекая родительнице, что её присутствие сейчас здесь неуместно и нежелательно. — С минуту на минуту сюда явится… мой муж.

— Уж постарайся, чтобы он действительно стал тебе мужем, — проворчала баронесса.

— Если так будет нужно, чтобы распрощаться с вами, то, уверяю, я сделаю всё от меня зависящее. И даже больше.

Её милость наконец ушла, что-то недовольно бурча себе под нос. Служанки тоже дружно двинулись к выходу. Только перед тем как покинуть спальню, одна из них наполнила бокал какой-то густой, тягучей жидкостью насыщенного фиолетового цвета и, присев в реверансе, протянула его мне.

— Спасибо, но что-то не хочется.

Очередная гадость, чтобы затуманить мозги?

— Это, — девушка покраснела и продолжила смущённо: — чтобы не было больно. Не отказывайтесь, ваша светлость. У нас настой тианы все новобрачные пьют.

И снова я почувствовала, как меня охватывает волнение и то, другое чувство, рождающее мурашки по всему телу, от которого никак не получалось отделаться.

Отослав служанок, долго гипнотизировала настойку взглядом. В итоге страх перед болью оказался сильнее, и я сделала несколько несмелых глотков. Потом снова подошла к зеркалу и увидела в отражении бледную высокую девицу, испуганную и напряжённую. Волосы в неровном свете пламени отливали золотом, искусанные губы порозовели, и почему-то возникло ощущение, что это вовсе не я, а какая-то незнакомая девушка смотрит на меня.

Которая, возможно, совершает самую страшную ошибку в своей жизни. Но поворачивать назад уже поздно. Вот сейчас он придёт…

Но он не пришёл. Ни сейчас, ни после. В иные моменты ожидание хуже пытки. За какой-то час напряжение достигло апогея. Я перемерила комнату шагами, изучила каждую фарфоровую статуэтку на каминной полке, повалялась в кровати. Даже, забравшись в кресло с ногами, пыталась отвлечься чтением. Не получилось.

Я чувствовала себя натянутой тетивой лука, готовой лопнуть в любой момент. Интересно, что за игру он затеял на этот раз? Почему не явился исполнять свои супружеские обязанности?

Так отчаянно меня добивался, даже колдовской отравы не гнушался, а теперь… где-то запропастился.

И что мне, прикажете всю ночь не смыкать глаз? Покорно ждать, когда его светлость изволит вспомнить о своей избраннице?

Ну уж нет! Я по горло сыта его непонятными играми!

Женился? Вот пусть и становится мне мужем!

Ещё не хватало давать её милости повод здесь задержаться.

Распустив волосы — назло баронессе, конечно же, — отправилась на поиски этого черноглазого мерзавца.

Гости давно разъехались, а те, что остались ночевать во дворце, разошлись по отведённым им покоям, отдыхать после утомительного и богатого на впечатления дня. Галереи и залы погрузились в сон.

Моран долго стоял возле окна, вглядываясь в далёкую синеву ночи, и думал, как эта бесконечная тьма созвучна с его настроением.

Был ли он счастлив? Едва ли. Ему бы радоваться, что до осуществления задуманного остались считанные недели и теперь Александрин никуда от него не денется.

Но это чувство уже давно было маркизу чуждо.

Хватит ли ему духу причинить боль невинной девушке? Отнять единственное, что у неё имелось. Безжалостно растоптать её сердце и жизнь. Если сейчас пойдёт к ней, назад дороги уже не будет. Стоит ему взять её, как чары начнут действовать. После этого останется только ждать. Наблюдать за тем, как в течение долгих дней жизнь по крупицам будет покидать её молодое, здоровое тело.

За минувшие годы он уничтожил немало демонов, но никогда не считал себя убийцей. А сегодня вдруг осознал, что ничем не лучше исчадий Мглы, которые так любили принимать образы беззащитных созданий за миг до атаки. И, наверное, будет лучше велеть ей завтра уехать…

В тёмном отражении окна засиял цветок, рождённый пламенем. Прекрасные огненные лепестки медленно распускались, и Страж, словно зачарованный, обернувшись, направился к диковинному цветку, чувствуя, как сознание заполняет знакомый нежный голос. Мелодия, которую так часто напевала Серен и которая сопутствовала ему во снах и наяву на протяжении всех этих невыносимо тяжёлых месяцев.

Мужчина коснулся сотканных из пламени лепестков и блаженно прикрыл глаза, отдаваясь во власть чарующих звуков, забывая о раскаянье и всех тревогах.

Вздрогнул, услышав, как хлопнула дверь, что вела в смежную со спальней комнату, недовольно поморщился. Взмахнул рукой, и цветок тотчас растаял в воздухе. На столе остался стоять бокал вина, который де Шалон машинально взял в руки и сделал небольшой глоток. Нахмурился, гадая, кому это хватило наглости заявиться к нему в столь поздний час и даже не удосужиться постучаться. И вновь ощутил, как его охватывают ставшие уже привычными злость и раздражение.

Не прошло и нескольких секунд, как створки в спальню резко распахнулись, и на пороге нарисовалась его новоиспечённая жёнушка собственной персоной. Босая, в одной сорочке, с мятежным выражением на смазливеньком личике.

— Я ждала вас! — заявила с упрёком.

— И не дождавшись, пришли сами. Так не терпится оказаться в моих объятиях? — неожиданно развеселился Страж, заметив в глазах своей избранницы негодующий блеск.

Девушка вспыхнула:

— Вы сами настаивали на этом браке!

— А вы, я так понимаю, предлагаете мне заняться его немедленной консуммацией? — наблюдая за сменой эмоций на лице разгневанной красавицы, продолжал подшучивать над ней маркиз. Негодование сменилось краской смущения, проступившей на бледных щеках.

Кажется, Александрин уже успела пожалеть о своём опрометчивом решении явиться сюда, но с места не сдвинулась. Гордость не позволила ей трусливо сбежать.

Мужчина поставил на стол недопитый бокал и приблизился к своей избраннице, понимая, что повернуть назад уже не сможет. Ни тогда, когда она сама пришла к нему. Когда под тонкой тканью сорочки соблазнительно вздымается пышная грудь от обуревающих девушку переживаний, и в пламени свечей видны тёмные горошины сосков, которые так не терпится начать ласкать губами.