Валерия Чернованова - Александрин. Яд его сердца [СИ]

Мысленно отсчитывала секунды, которые, исчезая в водовороте вечности, звучали в унисон с ударами моего сердца. Одна, вторая, третья… Жаль, невозможно повернуть время вспять или хотя бы замедлить его бег, чтобы оттянуть наступление рокового момента.

Бой должен был проходить за городом, чтобы сражающимся было где развернуться, и, чтобы голем, метя своим кулачищем в Стража, не разрушил ненароком какое-нибудь строение.

Например, логово Опаль. Ах, как бы это было чудесно…

В чистом же поле монстру было где разгуляться.

А Морану негде спрятаться.

Первое, что увидела, подъезжая к месту дуэли, окаймлённому тёмным перелеском, — это вереницу карет. Несмотря на такую рань, когда даже петухи ещё не прокукарекали, знать Навенны не поленилась явиться на казнь. По-другому назвать это безумие язык не поворачивался.

Дамы в роскошных нарядах, словно на бал прикатили. Такие же расфуфыренные кавалеры в ярких камзолах и напудренных париках. Высыпав из карет, они оживлённо переговаривались, смеялись и шутили.

У меня так и чесались руки поджечь чью-нибудь юбку и подпортить тем самым веселье. Или вон тому франту, ржущему, точно лошадь, спалить к демонам его рыжие букли. Жаль, не умею обращаться со своей магией, иначе превратила бы поле в большую чёрную прогалину, а весельчаков-магов в догоравшие угли!

Карету де Шалона заприметили сразу, по серебрившемуся на дверцах гербу — двуглавому ястребу, расправившему крылья в стремительном полёте.

Весёлые возгласы смолкли, сменившись на заинтересованные шепотки.

— Уверена? — Моран подарил мне ободряющую улыбку, хотя это мне следовало сейчас поддерживать его и ободрять. — Тебя могут сейчас же отвезти обратно…

— Я тебя не оставлю, — сглотнув образовавшийся в горле едкий комок, ответила одними губами.

Де Грамон удивлённо вздёрнул брови, наверное, никак не ожидал от меня такой самоотверженности.

— Если ты сегодня отдашь Единой душу, чур, я на ней женюсь! — совсем не кстати пошутил блондин, но под прицелом убийственных взглядов, моего и Стража, сразу скис.

— Не дождёшься, — «обнадёжил» друга Моран. Выйдя из кареты, помог спуститься мне.

По полю прокатилась волна удивлённых возгласов. Увидеть маркизу явно никто не ожидал, и теперь все дружно пялились на меня, даже больше, чем на виновника этого мероприятия. Покрепче сжав руку мужа, вместе с ним последовала к облачённым в балахоны магам, в обязанности которых входило оживить голема. Один — земной колдун с землистым цветом лица, другой с багровым румянцем — властитель стихии огня. Представляю, что этот слаженный дуэт может наворотить.

Мужчины чинно раскланялись, после чего попросили маркиза проследовать через зачарованный купол, полупрозрачной дымкой нависший над полем. Чары должны были обезопасить зрителей и не выпустить кого-либо из противников, пока поединок не закончится смертью одного из них.

Меня начало знобить. Не от холода, от рвущейся наружу паники.

Непросто прощаться, когда на тебя бесцеремонно таращатся несколько десятков глаз. Тем более что мне и вовсе не хотелось с ним расставаться.

И когда Моран привлёк меня к себе и собирался уже что-то прошептать, я решительно отстранилась:

— Потом всё скажешь. У нас ещё будет время, чтобы наговориться. Например, сегодня за обедом. И… и вечером. Ты можешь мне это пообещать?

Не пообещал. Просто улыбнулся в ответ самой отвратительной из всех возможных улыбок — грустной, в которой мне так и виделись безысходность и прощание навеки вечные. Отвернувшись, шагнул за туманную пелену. Пространство снова наполнилось сонмом голосов, гудящих, словно пчелиный рой.

В какой-то момент я почувствовала появление самой ядовитой из всех существующих в мире гадюк. Нарядная карета герцога остановилась, а спустя мгновение из неё проворно выскочил арапчонок, одетый в ярко-красную ливрею. Распахнув дверцу экипажа, мальчишка низко поклонился и протянул руку своей госпоже. Следом за Опаль из кареты выкатилась наподобие шара тучная фигура её мужа, с лицом, влажным от пота.

Мерзкая парочка.

Герцогиня в сопровождении своего маленького слуги прошествовала к зрителям и… не знаю, как ей хватило наглости, остановилась рядом со мной. Разряженная, словно королева на открытии бала, как ещё корону на голову не нацепила.

— Какое чудесное утро, не правда ли, мадам? — светясь улыбкой, промурлыкала хищница. На меня не смотрела, пожирала взглядом поле, окутанное мглой, в которой едва вырисовывалась одинокая фигура моего мужа. — Чудесное, чтобы умереть, — добавила едко.

Прицельно метила мне в сердце, чтобы ранить как можно больнее.

— Ты же любила его, — тихо сказала я, ощущая, как к горлу подступает дурнота. Боюсь, ещё немного, и меня стошнит прямо на роскошное платье этой выдры. — Разве можно желать смерти человеку, который был тебе дорог?

— Он сделал мне больно. Очень, — жёстко усмехнулась герцогиня. — И должен за это заплатить. Своей жизнью. Но если останется калекой, меня это тоже вполне устроит.

— Если я сегодня овдовею, ваш супруг не дождётся наследников. Будет сложно завести их от призрака, в коего вы превратитесь. Я слышала, тот, кто умирает в муках, вынужден вечно скитаться по земле, не находя забвения.

— Вы мне угрожаете? — хмыкнула её светлость.

— Просто предупреждаю, — ответила невозмутимо, хотя внутри всё кипело от гнева. — Я, в отличие от некоторых, предпочитаю играть в открытую. Теперь вы без всяких гадалок знаете, что вас ждёт.

Хихикать Опаль перестала. И скалиться в приторной улыбке тоже. Правда, не успела я почувствовать моральное удовлетворение, как меня окатило волной ужаса. Земля под ногами дрогнула: один раз, другой. Деревья на другом конце поля, словно молодая поросль, выкорчеванная с корнем, разлетелись в стороны.

А меня снова затошнило — от невыносимого зловония, что источала оживлённая магией громадная туша монстра.

Собравшиеся синхронно ахнули и разноцветной волной схлынули к своим экипажам. Гомон усилился, но он едва ли мог перекрыть звук шагов великана, напоминавший раскаты грома.

Земля тревожно вибрировала от малейшего движения чудища, и я вздрагивала каждое мучительное мгновение, что, исчезая в воронке прошлого, приближало голема к сопернику.

От нестерпимой вони, напитавшей воздух, уже мутнело в глазах. Бросив по сторонам взгляд, поняла: оказывается, дискомфорт испытываю я одна. Остальные преспокойно дышали полной грудью и завороженно следили за творением земной и огненной стихий.

Созданная из камня фигура двигалась всё стремительней. По серым трещинам, точно кровь по жилам, растекалось смертоносное пламя. Оно же полыхало в глазницах чудовища, а из его груди вырывался утробный звук, наполнявший пространство монотонным гулом.