Ричард Коннелл - Друг Наполеона [Рассказы]

Чемпион Сиама взял свежую ракетку. Он опять бешено завертел ею, и все, не исключая Тильдена, были уверены, что от такого удара мяч пробьет дыру в площадке. Ничего подобного. Мяч еле перескочил через сетку, легонько подскочил и покатился в сторону. Тильден не смог отбить его.

— Тридцать — ноль.

Кабот в волнении закусил губу. По всем правилам тенниса, теперь должен последовать сильный удар, и Тильден отошел в глубину, на заднюю линию. И опять мяч еле перескочил через сетку и шлепнулся, как яйцо, на землю. Тильден, спешивший к нему, как пожарная команда, ничего не смог поделать.

— Сорок — ноль, — возгласил рефери.

Чемпион Сиама переменил ракетку и приготовился к подаче. Чемпион Америки имел озадаченный вид: он не привык к сиамскому теннису. «Эта пичуга заманивает меня, чтобы потом оглушить сильным ударом», — думал он и стал на место, готовый ко всему. Кабот опять завращал ракеткой, но в момент удара задел свое торчащее ухо, и ракетка косо ударила по мячу. Мяч полетел в сторону, проскользнул над сеткой и вдруг улегся у ног американца.

— Гэйм м-ра Кабота. Один — ноль, первый сэт, — провозгласил рефери.

Чемпион Сиама сменил ракетку. Тильден подал мяч. Это был один из типичных пушечных ударов американских игроков, и Кабот увидел мяч лишь тогда, когда его принес мальчик.

— Аут! (мимо!) — возгласил рефери.

Тильден повторил удар. Кабот отпрыгнул.

— Второй мимо. Пятнадцать — ноль в пользу м-ра Кабота.

Тильден, проиграв и второй гэйм, понял чемпиона Сиама.

Но было поздно. Все игры со своими дикими подачами брал Кабот и при реве толпы выиграл матч со счетом 6:2.

Я увидел его через два дня.

— Я сделал Диане предложение вчера, — объявил он. — Я просил сказать одно маленькое слово, которое осчастливит меня.

— И она сказала?

— Сказала.

— Значит, вас можно поздравить?

— Она сказала: нет. Впрочем, это неважно. На-днях состоится чемпионат гольфа.

— А как же теннис?

— Вчера меня выставили из чемпионата. Приехал настоящий сиамец. Я выступлю под другим именем.

Я долго не слыхал ничего о нем. Потом началась война, говорили, что он стал авиатором и в воздушном бою погиб вместе с противником. Затем я узнал, что он не убит, а спустился в Швейцарии и там интернирован. И еще другой слух: американский солдат Кабот взял в плен танк и не то убит, не то попал в плен. Все это было вполне правдоподобно, и я уже похоронил бедного горе-чемпиона.

Вскоре после заключения мира я проходил по площади Согласия, запруженной толпами ликующих солдат. В центре толпа была особенно густа, и из нее раздавался писк;

— Я Бэггси Мак-Нэтт, непобедимый боец Северной, Южной, Западной и Восточной Америки! Эй, вы, кто выйдет против меня? Я готов биться против четверых сразу. Эй, трусы, выходи на левую!

Французы, не понимая ни звука, принимали вопли за патриотическую речь и аплодировали.

Я протискался вперед и схватил Кабби за рукав. Он был пьян, без шапки, в потертой форме Красного Креста. С трудом пробуксировал я его до скамейки на Елисейских полях.

— Я слышал, вы были авиатором? — начал я беседу.

— Не я, а брат Зигурней, — горько ответил он. — Я тоже хотел, но мне ответили, что близоруким лучше ходить по земле. Я попробовал устроиться в пехоту, но у меня чего-то не хватает в плечах. В артиллерии мне ответили, что у меня не хватает веса. Во флот я не попал тоже. Словом, пришлось поступить в Красный Крест, где работала и Диана. Я надеялся, что отправлюсь на фронт и сумею выделиться, но они меня продержали здесь и заставляли обносить больных чаем и какао. И прозвали шоколадным солдатиком.

Он чуть не плакал.

— Утешьтесь. Война кончена, можно немного поразвлечься. Пойдем в театр «Фоли-Бержер».

Он задумался, потом сказал:

— Хорошо. Диана будет там сегодня с этим противным Гудью. Не понимаю, почему бы и мне не пойти?

— Ну, как Диана?

— Она отказала мне в сорок восьмой раз в среду и в сорок девятый — в пятницу. Да, кстати, прежде чем идти в театр, следует выпить бутылочку «Гвоздь Раджи».

— Что это за «Раджа»?

— Нечто в роде сода-виски, только вместо виски берется старый брэнди, градусов на 80, а вместо соды — шампанское, и получается замечательная вещь! После двух стаканов вы готовы разбить в кулачном бою целую роту.

Чтобы не обидеть его, я тоже попробовал «гвоздя», и мы пришли в театр в чудесном настроении. Зал был набит солдатами во всевозможных формах. Мы с трудом протискались на свои места. Обозрение уже закончилось, и был объявлен следующий номер. Из-за кулис вышел пухлый француз во фраке и произнес маленький спич сперва на французском, а потом на ломаном английском языке.

Под торжественный марш появился Геркулес — чемпион Армении, — гора мускулов, на которой держалась смешная маленькая головка с торчащими усами.

Он с ужимками, играя мускулами, поднимал и подбрасывал гири.

— Терпеть не могу этаких горилл! — громко заявил Кабот. — Какая самоуверенная, глупая рожа!

— Тс… Он вас услышит.

— Пусть. Наплевать.

Потом Геркулес поднял гроздь из десяти, людей; подлез под лошадь и, попыхтев, поднял ее на несколько дюймов. Все захлопали. Все, кроме Кабота, который что-то бурчал себе под нос.

Снова вылез пухлый французик и предложил желающим из публики сразиться с Геркулесом.

Все молчали. Высокий солдат-австралиец решительно шагнул вперед и полез на сцену.

— Уложи армянина, Джэк! — кричали ему товарищи.

Австралиец был высокий парень, но не такой массивный, как его противник. Быстро мелькнули цвет хаки и леопардовая шкура борца, потом что-то взвилось в воздух и шмякнулось об пол. Геркулес положил австралийца в семь секунд.

Неудачник Джэк заковылял обратно, а борец гордо раскланялся.

— Противный тюлень! — проскрипел Кабот.

На галерке завозились французские солдаты, выталкивая своего чемпиона. Тот поупрямился, но все же пошел, напутствуемый подбадриваниями товарищей. Гора мускулов в синем мундире вылезла на сцену. Борец двинулся к французу. Началась яростная схватка. Геркулес обхватил француза и стал его жать, пока тот не застонал. Тогда борец бросил его, как банановую кожуру, на пол.

— Есть ли еще желающие? — спросил антрепренер.

Вдруг Кабот сорвался с места и закричал на весь зал:

— Я, Бэггси Мак-Нэтт, чемпион Америки!

— Вы с ума сошли? Садитесь! — схватил я его за рукав. — Он вас убьет.

— Пустите меня!

И со всей энергией, внушенной ему «гвоздями раджи», он устремился на сцену. Правда, шел он зигзагами, но публика устроила ему овацию. Под гром приветствий Кабот вылез на сцену. Чемпион ждал, нагнув маленькую головку, недоверчиво посматривая на противника.

— Разнесу! — завопил Кабот и ринулся вперед. За два шага до бойца ноги изменили Каботу, и он, сделав два — три пластических движения, полетел вверх тормашками в оркестр.