Олег Губайдулин - Палач демона

– У кого, у каких мироедов? – переспросил Константин Евгеньевич.

– Ну, это, у батюшки вашего и у матушки.

– Имение наше что ли, в Вишневом? – вскинул брови есаул.

– Угу, его … – кивнул Федор. Ну, мужички колья, знать, заточили и пошли. Впереди Тимофей с маузером и с тряпицей красной на шинели. Подошли когда к воротам и ломать их начали. Тут батюшка ваш, Евгений Петрович, вышел из дому с ружжом и сходу заряд-то и выпустил.

– В них?.. – спросил Маматов.

– Нет, Бог с вами, Константин Евгеньевич. В воздух он пальнул. И сказал, чтобы убирались подобру-поздорову, – ответил Федор.

– И?.. – есаул напряженно вперил взгляд в глаза собеседнику.

– Ну, а те через забор сиганули с вилами и кольями, а потом на батюшку вашего кинулись. Он, не робкого десятка был Евгений Петрович то. Второй ствол разрядил в ближайшего, да и заперся в доме. Мужики увидели, что Кузьму он насмерть положил и давай двери ломать. Ворвались, глядь, а у батюшки вашего другое ружжо в руках и сабля еще длинная. Он бабахнул и еще один на тот свет отправился. Потом двоих саблей зарубил. Хоть и старый человек, но силен был еще и храбер! Молодых таких поди сыщи!

– Ну, а потом?! – прервал рассказчика Константин Евгеньевич.

– Застрелил Евгения Петровича Тимофей.

Мужики наверх ворвались, матушку вашу нашли, но не тронули. Она хотя и не видела, как барина убили, но поняла, видно. Рассказывали, как появилась Мария Васильевна в дверях той комнаты, где гостей собирали, так мужики все и отхлынули. А она шаль белую на голову свою седую накинула и гордо так вниз по лестнице мраморной сошла к мужу. Тот жив еще был. Она над ним склонилась и поцеловала. Он ей что-то сказать успел на прощание. Руку, говорят, поднял, перекрестил жену и отошел. Царствие ему небесное!

– А матушка?..

– Мария Васильевна саблю мужнину в руки взяла и на Тимофея пошла. Ну, тот в нее из маузера то и выстрелил. Так мне рассказывали, а мужики не стали бы врать о таком. Они имение ваше разграбили все. Что не унесли, то разломали. А убиенных на погост отвезли.

– Матушку с батюшкой тоже похоронили? – хрипло вырвался из горла Маматова вопрос.

– Вестимо, нешто они не люди! – удивился мужик. Так что вместе они лежат, родители ваши, Константин Евгеньевич…

– Почему не в склепе родовом похоронили? – Маматов незаметно смахнул предательскую слезу.

– Ну, не знаю. Про то мужиков тех, да и Тимоху спросить надобно, – пожал плечами Федор. Но не отпевали, точно.

И без того резкие черты лица есаула, казалось, вообще окаменели.

– Кто там был, в имении? – тихо спросил он.

Овладевшее вдруг собеседником внезапное спокойствие весьма напугало Федора.

– Нешто худое задумал, Константин Евгеньевич? Не надо! – искренне попросил он. Те мужики, не виноваты, они!

– По-твоему, значит, мои маменька с папенькой виноваты? – тонкие губы есаула скривила холодная и презрительная усмешка. Говори, собачий сын! Пристрелю! – Маматов выхватив из-за пояса наган, ткнул его стволом прямо в висок Федора. А может, ты там тоже был?! Уж больно складно рассказываешь!

Скатившись с телеги, мужик упал на колени прямо в дорожную пыль и взмолился: «Не губи, ваше благородие! Не было меня там! Не я это!

– Ладно, тогда говори, кто в живых остался?! – с этими словами есаул взвел курок нагана.

– Митька-лотошник! – затараторил мужичок. Ерема и еще брат Кузьмы убиенного, не знаю, как его зовут!

– Где живут?! – рявкнул Константин Евгеньевич. – В Лесном, все, в Лесном! – от испуга губы Федора дергались, словно у припадочного.

– Еще?!… – не отставал Маматов.

– Степан кривой и Мишка-Сыч! – продолжал скулить мужичок.

– Живут там же? – есаул осторожно снял револьвер с боевого взвода.

– Нет, они в Вишневом проживают, – судорожно закивал Федор.

– Еще?… – Константин Евгеньевич ткнул стволом нагана прямо в глаз своему вознице.

– Нет, Богом клянусь, больше никого не было! Вот те крест! – мужичок быстро перекрестился.

– Ну, смотри, сволочь! – в черных глазах есаула сверкнула такая ненависть, что Федор чуть было не кинулся прочь со страху.

– Если соврал, прикончу без жалости!

– Правда, все истинная правда! – взвизгнул мужичок.

– Да, ладно, заткнись, надоел… – есаул сунул наган обратно за пояс. Поехали или же так и будешь до вечера на коленях стоять?

До Вишневого, где раскинулось родовое имение Маматовых, ехали молча. Федор и офицер старались даже не смотреть друг на друга.

Село встретило их картиной красивейшего заката. Солнце, казалось, ласкало раскинувшуюся в центре усадьбу из белоснежного мрамора нежным багрянцем закатных лучей. -«Будто, вымазанная в крови жемчужина» – родилось в голове есаула мрачная, но поэтическая аналогия. Сердце его заныло той самой, особенной щемящей болью, какая бывает лишь от безвозвратной утраты. Разум Маматова затянула густая пелена кровавого тумана. Он жаждал немедленной и страшной мести.

– Ну, если своим скотам выдать меня вздумаешь, не только тебя, но и всю родню твою на куски порежу! – тихо прошипел Маматов Федору. Тот, бросив на есаула затравленный взгляд, лишь испуганно перекрестился.

– Куды везти прикажешь, ваше благородие? – спросил мужик.

– У тебя пока, поживу, – ответил офицер.

– Ну и ладно, – быстро согласился тот.

Свернув с околицы направо, они поехали вдоль забора имения Маматовых.

– Что это за тряпка над моим домом висит? – проезжая мимо отчего гнезда, спросил офицер.

– Флаг это, Тимофей повесил, – махнул рукой Федор. Он там клуб организовал. И сам там же живет.

– Пусть поживет, недолго уж ему осталось, – прохрипел есаул. Жене своей скажешь, что я просто постоялец.

– Ладно, но, как узнает она вас, ваше благородие? – с сомнением ответил Федор.

– И не называй меня так. Говори «Товарищ Свиридов». Понял?

– Да! – кивнул возница.

– Как стемнеет, покажешь, где их найти! – приказал Константин Евгеньевич.

– А, ежели, меня увидит кто? – испуганно воззрился на офицера Федор.

– А если я тебя самого в расход пущу? – издевательски ухмыльнулся Маматов.

– Понял я, понял… – свернув с улицы, он остановил телегу возле покосившейся избы.

– Проходьте в дом, да быстрее, товарищ Свиридов! – взмолился Федор. Не ровен час, углядят…

– Да не трясись, ты … – не успел Константин Евгеньевич спрыгнуть с телеги, как вдруг его внутренности, словно пронзила огненная молния.

– Черт бы вас всех побрал! – скорчившись, он свалился на траву возле ворот.

– Чего это вы, товарищ Свиридов? – удивился Федор. Но тут же быстро осознав, что с Константином Евгеньевичем приключился приступ, схватил его под мышки и затащил во двор.

– Матреша, Матреша! Слышь, подмогни! – громким шепотом позвал он жену.