Олег Губайдулин - Палач демона

– Твой дома, что ли? … – грубо оттолкнув женщину, офицер и прошел в избу.

– Ты куды?! … – с ближних полатей на него, вытаращив глаза, выпялился одноглазый мужик. – Ты Степка? – вместо ответа спросил Константин Евгеньевич. Кому Степка, а тебе Степан Василье… Окончание отчества утонуло в грохоте выстрела. Степан, задергавшись, скатился с полатей и застыл на полу. Белугой взвыла вбежавшая в избу хозяйка.

– Сдашь, ведь тварь! – с этими словами есаул направил на нее револьвер.

– Не надо, – прошептала та. У нас детки маленькие совсем…

Взглянув на печь, Маматов увидел две взлохмаченные ребячьи головки. Дети глядели на него широко открытыми глазами и, видимо не вполне понимали, что происходит. Злобно сплюнув, Константин Евгеньевич выбежал из дома.

– Все?..– только и спросил Федор.

– Пошли, быстро пошли к Мишке! – приказал офицер.

– Ваше благородие, вы чего и бабу евойную тоже?..– прошептал его спутник. И детей?!..

– Не важно, – прозвучало в ответ. Быстро к Степке!

Степку они застали в тот момент, когда он вышел во двор по нужде.

– Этот? – только и спросил Федора есаул.

– Он, – кивнул Федор. Подскочив к натягивающему штаны мужику, Маматов изо всех сил ударил его рукоятью револьвера в левый висок. Послышался страшный хруст. Удивленно уставившись на незнакомца, Степан молча, кулем, осел на траву. Но есаул на этом не остановился. Он нанес уже валявшемуся мужику еще несколько ударов, превратив его голову в кровавое месиво…

– Теперь айда к Тимохе! – прошипел он на ухо остолбеневшему от страшной картины Федору.

Приближаясь к родовому имению, Маматов почти физически ощущал жажду крови. Ему хотелось как можно скорее найти Тимофея и рвать его, рвать в клочья, руками, зубами…

Подойдя к воротам, Константин Евгеньевич обернулся к Федору: «Иди к жене, жди меня там» – распорядился он. – «Но, если скажешь про меня кому…» – с этими словами Маматов красноречиво провел ладонью по шее.

– Да нешто я не понятливый? – торопливо закивал тот. Никому не скажу, с женой станем вас ждать!

Дождавшись, когда невысокая фигура Федора скроется из виду, есаул медленно и осторожно, словно кошка по лужам, начал красться к своему родовому поместью.

Здесь ему никакой проводник не требовался. Он с пяти лет облазил имение вдоль и поперек.

«Войду с черного хода» – подумал Константин Евгеньевич. – «Так незаметнее будет. Неизвестно, ведь, сколько их, чертей красных, сейчас там находится».

Проскользнув вдоль задней стены здания, Маматов увидел небольшую дубовую дверцу, окованную железом. Она была открыта. – «Как и предполагал» – с удовлетворением отметил про себя есаул. – «Надо осторожно обойти все комнаты, проверить, сколько там народу».

Проскользнув в имение, он оказался в длинном и темном коридоре цокольного этажа. Он был пуст. Сжимая в правой руке наган, он поднялся на первый этаж и увидел двоих. Один, в кожаной тужурке, спал прямо за письменным столом, установленным в фойе. Напротив главного входа. Второй, завернувшись в солдатскую шинель, лежал возле стены и храпел так, что его вполне могли услышать с улицы.

Подкравшись к человеку в кожанке, Маматов пожалел о том, что при нем нет любимого дамасского кинжала. Того, что отняли при обыске. – «Ширканул бы этого по шее – и никакого шуму» – с сожалением подумал он. – «Стрелять нельзя, тогда попробуем, как со Степаном». Обернув рукоять нагана носовым платком, есаул коротко, но с большой силой ударил спящего в затылок. Затем, быстро подошел к храпящему в шинели. С этим пришлось повозиться немного дольше, так как он ни за что не хотел помирать. Лишь четвертый удар по черепу выбил из него дух. Ни один из них не успел издать ни звука…

Внимательно осмотрев лица убитых, Маматов убедился, что Тимофея среди них нет. – «Пора этого Иуду навестить. Раз он у них главный, значит, поселился, где-то наверху» – размышляя таким образом, Константин Евгеньевич пробрался по мраморной лестнице на второй этаж. «Ага, вот, где ты, сволочь!» – сам себе сказал офицер.

Тимофей расположился в большой гостиной, где находился камин. Он перетащил сюда одну кровать из спальни и сейчас мирно похрапывал на господской перине.

Осторожно миновав гостиную, Маматов, желая убедиться в том, что больше в имении никого нет, обошел оставшиеся комнаты и коридоры. Никого не было. Тогда, вернувшись в гостиную, он подвинул стул вплотную к кровати, на которой почивал Тимофей и сел, положив ногу на ногу. Так он и сидел до тех пор, пока на востоке не показалась светлая полоска рассвета…

Глава 27

…Рыжеволосая, молодая и очень красивая женщина лежала на старой, заштопанной, серой простыне. Рядом с кроватью стоял пятилетний мальчуган, ее сын. Он смотрел на мать с испугом, не понимая, что с нею.

– Почему мама лежит? – спросил он у стоявшей рядом санитарки.

– Болеет она, – коротко ответила та по-французски.

Нежно взглянув на мальчика своими огромными голубыми глазами, умирающая из последних сил протянула ему тяжелый золотой крест. И, прошептав «Костя!», тихо скончалась…

Мальчуган, догадавшись, что случилось непоправимое, горько заплакал. Но в это самое мгновение к его лицу вдруг потянулись страшные когтистые лапы, а неведомый кошмар уже разверз клыкастую пасть… Крепко сжав в руке золотой крест, мальчик замахнулся на ужасную гадину…

Арно Готье пришел в себя от своего собственного дикого вопля. Он, лежа на полу, изо всех сил сжимал в правой ладони золотой крест, украшенный четырьмя крупными изумрудами. За окном серое весеннее небо с грохотом рвали ярко-желтые молнии, а на столике надрывался телефон. Этот кошмар с рыжей женщиной снился Арно уже долгие годы. С тех самых пор, как он лишился своего отца.

Сие печальное событие произошло в 2003 году…

Обычно страшный сон предупреждал Арно о всяких, не особенно приятных переменах, затаившихся в ближайшем будущем.

В том, что перед кроватью умирающей стоял именно он, Арно мог поклясться! Но кто она, та рыжеволосая женщина? Этого молодой человек сказать не мог. Зато увиденный во сне золотой крест он и сейчас все еще продолжал крепко сжимать. Арно им очень дорожил. Шарль Готье попал в автомобильную аварию, получил очень тяжелые ранения и, умирая в палате реанимации, вручил любимому сыну свой последний подарок…

Что касается матери Арно, то молодой человек ее не совершенно помнил. И не удивительно, ведь, вскоре после рождения сына она, оставив младенца на попечение отца, сбежала со своим любовником. И с тех самых пор не давала о себе знать…

C трудом разжав пальцы, Арно поправил на шее длинную золотую цепочку креста и, наконец, снял трубку.

– Арно! Черт бы тебя побрал! – раздался на другом конце знакомый голос его приятеля Жюльена Делажа. Давай, вставай и живо ко мне! Пробурчав что-то вроде «сейчас приеду», Арно положил трубку и побрел умываться в ванную.