Виктор - Страшные Соломоновы острова

Завтра днем я покажу вам остатки финских хуторов, покинутых во время Зимней войны 1940 года. Им по пятьсот-шестьсот лет. Невзирая на суровость местного климата, люди обосновались здесь очень давно. Сначала карелы, затем к ним примкнули новгородцы, потом семьсот лет войны русских за эту землю со шведами, с переменным успехом. Ну и так далее. Между прочим, о непознанном. В карельских преданиях есть упоминание о неких метелиляйненах – шумных великанах ростом за три метра, хозяйничавших в этих местах до прихода карелов.

– Но, Виктор, – лукаво улыбнулась Змея, – такое «между прочим» присутствует в фольклоре почти любого этноса.

Я согласно кивнул, с трудом проглотив солидный кус мяса.

– Правильно. Только кости этих самых метелиляйненов крестьяне хутора Хийтола, что находится на другом конца острова (Разве? – Корр.), во множестве поднимали при распашке своих полей еще в начале двадцатого века. А это значит, что они и сейчас там лежат. И я знаю, где.

Дитер порывисто приподнялся над костром.

– Если ты уверен в том, что говоришь, Виктор, то это сенсация мирового масштаба. Может, нам есть смысл проверить твои предположения?

Я вздохнул.

– Может быть. А скажи мне, пожалуйста, Дитер. Зачем?

– То есть как это? – оторопел немец. – Чтобы удостовериться. Дать науке факты вместо гипотез.

– Херня это все, – включился Димыч, вернувшийся от мангала с новой охапкой шампуров. – У науки хватает подобных фактов. И все наши изыскания выльются в очередную жвачку «Дискавери» и его аналогов, всовываемую в голову скучающему обывателю посредством ТВ. Оно нам надо? Получается довольно-таки паскудно. Разорять остатки древних могил для того, чтобы потешить зевающую толпу и срубить лично для себя бабла?

– Но ведь археология – не ипостась ТВ-шоу. Это нужная и востребованная наука. Надеюсь, с этим никто спорить не будет? – подкинула аргументик Хеля.

Я досадливо поморщился.

– Старая тема. Ну, честно – надоело. Наука эта – безусловно, штука нужная. Но что касается методов «научного познания», то лично я в морально-этическом плане ничего кроме мата сказать не могу.

Девушка вопросительно подняла брови.

– Командор. Я уже привыкла к твоему радикализму. Но постарайся все-таки обосновать, пожалуйста.

Я, собираясь, помотал башкой.

– Скажи мне, солнышко, до знакомства с нами какой образ «черного копателя» рисовался в твоей голове? Предельно кратко, пожалуйста.

Хеля, помолчав секунду, с удивлением выдала:

– Ну да. Стяжатель. Грабитель могил.

– Прекрасно. А теперь скажи нам, кто, по-твоему, сформировал этот чудный образ? Кто конкретно? Балерины, бульдозеристы, моряки... Кто?

Девушка рассмеялась.

– Ну, понятно, что государственные структуры посредством официальных археологов как экспертов по истории вопроса.

Я согласно кивнул. Дитер весь обратился в слух.

– А теперь скажи мне, пожалуйста, как наука, на совести которой более девяноста процентов всех на сегодняшний день разоренных могил, может выступать общественным обвинителем и устанавливать стандарты правомочности гробокопания? Всегда, во все времена, разорение могил считалось немыслимым святотатством. До появления так называемой науки. Которая, оправдывая осквернение захоронений «научным интересом», потрошит древние могильники по всему миру, выставляя тела умерших на всеобщее обозрение. От Тутанхамона до Алтайской принцессы.

Дитер, как ты отнесешься к тому, что могилу твоего деда расковыряют, его тело выставят в музее, фрагменты скелета распилят, чтобы попытаться узнать, чем он болел, а на материале найденных в погребении предметов напишут парочку диссертаций? Причем половина этих предметов пропадет самым загадочным образом.

Немец сжал кулаки.

– Витя, как такое можно говорить? Это немыслимо!

– Правильно. Потому что за твоего покойного деда есть кому заступиться. Тебе. И на этот счет есть соответствующий закон. А у Алтайской принцессы – нет юридически легитимного заступника. А что это меняет? И то, что весь Алтай поднялся на дыбки – уже не в счет. «Интересы науки – превыше всего». Любой нормальный человек скажет: могилы тревожить нельзя. Покой мертвых – святое!

И вот тут возникает дилемма. Либо археология – не наука, а бизнес на костях, либо археологи – не нормальные люди. Как-то так. И лично мне глубоко плевать, что изучение захоронений – самый доступный и результативный способ познания нашего прошлого. Тогда давайте узаконим тривиальный грабеж как самый доступный и результативный способ получения прибавочной стоимости. Кто возразит? – покосился я на пустые стопки.

Димыч обескуражено засуетился. Немцы задумчиво молчали. Я, успокаиваясь, закончил:

– Любое научное познание, ставящее себя над нравственными ценностями – аморально. В сухом остатке у него только принцип иезуитов – «Цель оправдывает средства». Но человечество это уже проходило. Давайте лучше вернемся к тому, чего нет и быть не может. К непознанному. Это и ближе, и интереснее.

Я с удовольствием прервался, чтобы промочить горло и, дожидаясь остальных, бросил заварку в закипевший котел и сдвинул его к краю костра.

– Возьмите тысячу продвинутых копарей, охотников, геологов. То есть людей много и охотно путешествующих. Особенно одиночек. Они вам этих самых мировых сенсаций насыпят воз и маленькую тележку. А если заслужите доверие и проявите известную настойчивость, то получите и факты, и вещественные доказательства, от которых чердак протечет насквозь. И им можно будет верить. Потому что факты эти будут предоставлены людьми с предельно устойчивой психикой и, самое главное, не предлагающими эти самые факты на продажу. То есть фактор личной заинтересованности отсутствует напрочь. Да и нам с Димычем есть чего порассказать. Тут только одна закавыка. Подозреваю, что к каждому прикоснувшемуся к таинствам мироздания обязательно приходит понимание, что это не может быть выставлено на всеобщее обозрение. Тебе дано – ты и ломай свою бестолковку.

Думай, чувствуй, живи с учетом открывшегося тебе. А на потеху толпе выставлять не смей. Со своим братом-копарем поделиться – это одно. А трепать языком, чтобы прославиться или денег урвать – сами понимаете... Либо сам станешь посмешищем, либо просто наказан будешь.

Но интриги для могу сообщить. Здесь, на Ладоге, водятся такие... организмы, по сравнению с которыми ваше, Хеля, хваленое лох-несское чудо-юдо – щеня обгадившееся. Если повезет, будет возможность проверить перистальтику.

– Страшные Соломоновы острова. По-русски, – рассеянно щурясь на огонь, улыбнулась Хеля.

– ???

– Ну, есть такой рассказ у Джека Лондона. Там одному хлыщу, пресыщенному жизнью, суровые островитяне устроили развеселую жизнь по просьбе своего работодателя. Вплоть до нервного заикания у бедолаги. Только там было шоу. А то, что мы с Дитером пережили здесь, с вами... Это – ни в какие рамки...