Василий Стенькин - В осажденном городе

Уездный Совет принял постановление распустить Поимский волостной Совет, в котором было засилье кулаков. Предписывалось: всех мироедов изгнать из Совета, а имущество их реквизировать.

Поим — богатое село. В центре его две большие церкви, много двухэтажных каменных домов. До революции на поимские ярмарки съезжались торговые люди со всей округи. Советская власть установилась в Поимской волости позже других в уезде. С первых дней создания Совета в него вошли одни кулаки.

В Поим было послано около двухсот бойцов, командовал отрядом уездный военком Шильцев.

Предписанная реквизиция кулацкого имущества превратилась в открытый грабеж. Пьяные солдаты вламывались в дома, насильно отбирали ценности, кутили и безобразничали.

Степан Алексеевич, получив сигнал о недостойном поведении бойцов, немедленно выехал в Поим, нашел Шильцева и потребовал прекратить пьянство и грабеж.

— Давай спросим солдат. Советскую демократию нельзя нарушать, — издевательски проговорил Шильцев, выслушав Шуваева. От самого военкома за версту несло перегаром.

На церковной площади собралось человек шестьдесят-семьдесят, и те были изрядно выпивши.

Степан Алексеевич обратился с речью к собравшимся. Солдаты освистали его, из толпы раздавались голоса: «Долой большевиков! На мушку!»

Шуваев понял, что он бессилен навести порядок, и возвратился в Чембар. Посоветовавшись с Ермилом Ивановичем Барышевым, отдал приказ об аресте Шильцева.

Часа через три Шильцев узнал о приказе уездного исполнительного комитета и открыто выступил против Советской власти.

— Товарищи солдаты! Большевики предлагают вам выбор: или на фронт, или в тюрьму, — говорил Шильцев, выступая перед солдатами. — Я думаю, ни то, ни другое нам не подходит. Мы будем наводить свои порядки. Дни большевистской власти сочтены: с юга идет Добровольческая армия Деникина, на севере и на Кавказе — англичане, в Сибири — Колчак и чехи, на Дальнем Востоке — японцы и американцы, в Одессе — французы, на Урале — атаман Дутов. Большевики остались на пятачке. На что они могут надеяться? На господа бога, которому они дали отставку?

Пьяные глотки орали в поддержку Шильцева. Отряд возвратился в Чембар, началась охота за советскими работниками.

Барышев и Шуваев, прошедшие школу революционной борьбы в Петрограде, сумели избежать ареста и развернули работу по мобилизации масс на подавление контрреволюционного мятежа.

По волостям разъехались члены укома и уисполкома, которые с помощью бедняков-активистов сколачивали дружины.

Под вечер в Чембар подоспел конный отряд, возглавляемый членом коллегии губчека Егоровым. Отряд спешился на Базарной площади. Егоров в сопровождении группы бойцов подъехал к зданию уисполкома. Вскоре появились Барышев и Шуваев.

Едва весть о прибытии чекистского отряда дошла до мятежников, те стали группами сдаваться. Шильцев сообразил, что авантюра лопнула, и бежал в неизвестном направлении, покинув свое пьяное войско. Солдаты мятежного отряда указали, где содержатся арестованные работники партийного и советского аппарата, которые тут же были освобождены и активно включились в борьбу с мятежниками.

Жаркое августовское солнце медленно скатывалось за горизонт. По улицам и через площадь лениво шествовали сытые коровы, поднимая облака пыли. Коровы тоскливо мычали, будто торопили своих хозяек быстрее освободить от тяжелой ноши. И, глядя на мирно возвращающееся с пастбища стадо, люди вдруг почувствовали, что жизнь идет своим чередом.

В течение двух дней Иван Егорович со своим отрядом производил обыски в кулацких дворах в Волчьем Враге, Владыкине и других селах, где было особенно сильным влияние кулаков и эсеров. Отобрано большое количество оружия: пулеметов, винтовок, патронов, полученных от Шильцева. Оружие пряталось в стогах, на чердаках и в погребах. Кулаки не успели воспользоваться им: мятеж был ликвидирован в самом зародыше.

Письмо губернского комитета партии левых эсеров, обязывающее членов волостных ячеек активно поддержать выступление Шильцева, опоздало на сутки. Оно поступило в волости, когда ставленник левых эсеров, авантюрист Шильцев, уже далеко от Чембара искал новых единомышленников и щедрых хозяев.

Двадцать второй пассажирский поезд был принят на первый путь. Пассажиры шумно высыпали из вагонов: за кипятком, в поисках продуктов, подать телеграмму, купить газеты — мало ли дел у человека, находящегося многие сутки в дороге.

Чекисты Мокшин и Земсков дежурили на вокзале, придирчиво осматривали пассажиров, особенно тех, кто сходил с мешками и чемоданами.

Документы проверяли сотрудники железнодорожной милиции, а чекисты должны были разбираться с подозрительными лицами, бумаги которых вызовут сомнение.

Стоянка поезда длилась сорок пять минут. Дали звонки отправления, и пассажиры кинулись к вагонам.

В Пензе в этот раз, как всегда, сошло немало людей, но документы у них были в полном порядке. Земсков и Мокшин собрались было вернуться на службу, чтобы доложить о результатах дежурства.

— Пойдем-ка между составами, — предложил более опытный Иван Иванович и спрыгнул с перрона на путь, с которого только что ушел поезд. Он приостановился, подождал Сергея Земскова. — Имей в виду, — проговорил он полушепотом, — ловкачи всегда хитрят, ищут лазейку. На этом и попадаются, куры-кочеты…

Они свернули за состав, закурили. Начинало смеркаться. Из-за товарного поезда, стоявшего на четвертом пути, вывернулся молодой мужчина. Увидев чекистов, он остановился в замешательстве, а потом побежал вдоль состава.

— Стой! — Земсков выхватил наган и сделал предупредительный выстрел. Мужчина стал отстреливаться.

— Ныряй под поезд, опереди и выходи ему навстречу, — распорядился Мокшин. — Смотри в него не попади, надо живым взять.

Сергей прополз под составом. Теперь ему были видны лишь бегущие ноги неизвестного. Тот продолжал стрелять в Мокшина.

Вот Земсков поравнялся с мужчиной, хотел было пролезть под вагон, но сообразил, что это опасно: неизвестный увидит и влепит пулю прямо в лоб. До конца состава оставалось три-четыре вагона. Земсков добежал до последнего вагона, притаился и стал ждать.

Иван Иванович последовал по пятам короткими перебежками от вагона к вагону. Расстояние между неизвестным и Сергеем сократилось до двух-трех шагов. Земсков выскочил из укрытия и ударил рукояткой револьвера по затылку, но в сильном возбуждении не рассчитал удара. Неизвестный упал и потерял сознание.

При обыске в Чрезвычайной комиссии, куда доставили задержанного — впрочем, довольно быстро пришедшего в сознание, — в его бумажнике обнаружили справку полевого госпиталя. Но по неразборчивой печати нельзя было определить, кому принадлежит госпиталь: белым или красным. В справке указывалось, что Кондаков Михаил Георгиевич по поводу ранения находился на излечении в полевом госпитале и следует к месту постоянного жительства в город Сызрань. Кроме справки в бумажнике оказалась небольшая сумма денег, несколько писем без конвертов и золотое кольцо.