Василий Стенькин - В осажденном городе

Во второй половине сентября оперативная группа в составе Ложечкина, Соболевского и Козлова на берегу Ахтубы задержала немецкого летчика, обер-лейтенанта, сумевшего посадить на лесной поляне горевший самолет и спастись. Летчика допрашивали заместитель начальника отдела Трушин Андрей Федорович и начальник особого отдела 13-й гвардейской дивизии майор Симонов Борис Михайлович; они получили от обер-лейтенанта ценную разведывательную информацию.

Задания бывали разные, порою самые неожиданные. В последних числах августа поздней ночью лейтенанта госбезопасности Наумова вызвал начальник отдела Ганин Геннадий Яковлевич.

— Садитесь, — пригласил Ганин, разглядывая помятое и забрызганное мазутом обмундирование Николая Ильича. Тот одернул гимнастерку и сел.

— Вы давно вернулись с патрулирования?

— Минут десять тому назад.

— Какие результаты?

— Задержали трех подозрительных мужчин, проверяем.

— Хорошо. Николай Ильич, вы назначаетесь комендантом водного трамвая. Катер стоит в устье Царицы, необходимо перебросить на левый берег несколько человек заключенных и рабочих стройбатальона. Это личное указание товарища Прошина, — добавил Ганин.

— Слушаюсь, товарищ капитан, — четко отрапортовал Наумов и поднялся. — Когда можно приступить к делу?

— Немедленно. Вот вам документ, — Ганин протянул ему напечатанное на специальном бланке и подписанное Прошиным удостоверение.

Расстояние чуть больше одного километра Николай Ильич преодолел лишь за час: вражеская авиация беспрерывно бомбила пристань и причалы, приходилось пользоваться малыми периодами затишья, пока одна группа самолетов сменяла другую.

Возле катера беспорядочно толпились заключенные под охраной двух бойцов и рабочие, ожидая команды на погрузку.

Наумов нашел капитана, и после загрузки катера тронулись. Вблизи острова Голодного он заметил две моторные лодки, которые плыли по течению с заглушенными моторами.

— Кто вы? — крикнул Наумов, когда катер приблизился к лодкам. Ему ответили руганью.

— Приказываю причалить к корме трамвая!

И снова нахальный смех и нецензурная брань. Николай Ильич дал предупредительную очередь из автомата, это подействовало отрезвляюще. Неизвестные на запасных веслах подошли к катеру и объяснили, что едут на выполнение задания.

Лодки взяли на буксир и привели в Красную Слободу. Ко всеобщему удивлению, оказалось: группа бойцов, отставших от своих частей и щедро обеспечивших себя награбленными продуктами и спиртом, похитила принадлежавшие управлению НКВД моторные лодки и решила плыть на них до Астрахани.

Задержанные были переданы военному коменданту города, а лодки возвращены по назначению.

На своем трамвайчике Наумов переправил за Волгу сотни детей и женщин, оказавшихся в бедственном положении. Чекисты установили многие адреса, где в подвалах разрушенных зданий ютились дети и старики, боясь выбраться оттуда даже за скудным военным пайком.

В убежище на улице Республиканской укрывалось около тысячи человек, освещения не было, пользовались лучиной, получали двести пятьдесят граммов муки на день, за водой под бомбежками ходили на Волгу.

Под драматическим театром имени М. Горького более двух недель ютились четыреста человек, лишившихся крова в результате варварских бомбардировок города фашистами. Они организовали общую кухню, один раз в сутки готовили суп и выдавали по двести граммов хлеба.

О таких фактах руководство управления сразу ставило в известность председателя городского комитета обороны Алексея Семеновича Чуянова, областной комитет партии принимал немедленные меры к эвакуации людей на левый берег, где они обеспечивались жильем и продуктами питания.

Это была обычная, повседневная работа чекистов, и редко кто из них вспомнит об этих делах потом, когда будет рассказывать своим детям и внукам о великом сражении на Волге.

…Василий Степанович ходил по лесной тропе, было тихо, в кромешной тьме ярко светились звезды, грохот войны над Сталинградом сюда не долетал, а зарево пожаров над городом лишь угадывалось.

Еще в юношеские годы Прошин заметил: когда смотришь на звездное небо, всякий раз возникают мысли о смысле жизни, о месте человека в ней, о прожитых годах.

Вот и сейчас его воображение вначале рисовало картины собственной жизни, они мелькали, как причудливые изображения в калейдоскопе. Родное село Атемар. Подпасок у вечного сельского пастуха деда Пантелея. Делопроизводитель в волисполкоме и укоме партии. Страшное крушение воинского эшелона, пущенного под откос белополяками, и тяжелая контузия. Борьба с бандами Антонова, Недосекина и Орлова на пензенской земле… Потом мысли переключились на нынешние дела. И почему-то думалось не о главном — организации разведывательной работы в тылу врага и пресечении подрывных действий гитлеровских шпионов и диверсантов, — а о спасении детей, женщин и стариков, оказавшихся в бедственном положении.

Василий Степанович с душевной болью вспомнил о своей семье: старший сын Георгий в семнадцать лет ушел добровольцем в Красную Армию, и никаких вестей от него нет. Он знал, что Георгий был курсантом Ростовского артиллерийского училища. А где сейчас? Что с ним?

Жена и младший сын Борис — в Палласовском районе. Анна с тревогой пишет о том, что Борис опасно болен, умоляет хоть на денек приехать, определить сына на лечение: на селе, где они живут, нет квалифицированных врачей-специалистов.

Прошину давно хотелось съездить к семье, но обратиться с такой просьбой к начальнику управления не решался: по его убеждению, это означало бы поставить личные интересы выше общественных, служебных, чего он не мог позволить себе в это до предела напряженное время.

В землянку, где отдыхал Поль, на рассвете без стука вошел Ашихманов Сергей Никитич, усталый, но радостно-возбужденный.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Борис Константинович, проснувшись и протирая слезившиеся от недосыпания глаза.

— Простите, Борис Константинович. Я только что возвратился с левого берега, обнаружил большое скопление немецких автомашин. — Ашихманов назвал городскую площадь. — Надо бы сообщить кому следует.

— А ты не ошибся?

— Я был в ста метрах от них, видел офицеров, слышал немецкую речь.

— Хорошо, Сергей Никитич. Я сейчас же доложу об этом комиссару. Отдыхайте.

— Это не все. В «Цыганской заре» нас ждут Ася и Рая. Они прибыли оттуда. — Это означало — с захваченной врагом территории.

— Что же ты молчишь?

— Я не молчу, докладываю вам, — рассмеялся Ашихманов. — Одному мне встретить их или как?

— Вместе, вместе поедем.

Поль быстро натянул сапоги, зачерпнул белой алюминиевой кружкой воды из бачка, стоявшего у порога, ополоснул лицо. Пока он приводил себя в порядок и докладывал Прошину о колонне немецких машин, Ашихманов нашел и разбудил водителя. Тот мигом вскочил, едва лейтенант коснулся его плеча, будто и не спал.