Валерий Хайрюзов - Отцовский штурвал (сборник)

– Здесь-то от кого? – надевая халат, спросила Варя.

– Например, от волков, – заметил Тарас. – На косе они еще не перевелись. Скажу вам по секрету, волки один на один стараются не встречаться с мастифами. Они привыкли нападать стаей. Ну что, готовы?

Пес знал свое место, едва хозяин открыл дверцу, он заскочил на заднее сиденье и развалился во всю его длину. Варя заколебалась: соседство с такой огромной собакой было ей неприятно, но коли назвалась груздем, то садись и поезжай. Казалось, что джип был специально приспособлен для езды по кучугурам, буквально за считанные минуты они домчались до усадьбы, где жил Тарас. В отличие от Бодни, двор Тараса был обнесен высоким и глухим бетонным забором. Она уже успела заметить, что усадьбы на хуторах располагались сами по себе, там, где кому заблагорассудится: ни улиц, ни плана. Там и сям посреди выжженной степи стояли дома, бетонные и кирпичные, глиняные и деревянные, все они, как правило, были огорожены проволокой; постройки, именуемые дачами, коттеджами или, на современный лад, фазендами, кому как нравилось. Соседями считались те, кто жил в километре друг от друга; складывалось впечатление, что каким-то вихрем несло по степи семена, и там, где они сумели зацепиться, они и дали свои ростки.

Во дворе у Тараса, в углу за металлической решеткой, Варя увидела собачий питомник. При виде хозяина и идущего рядом Габена они заволновались, принялись громко скулить и лаять. Но с особым остервенением они начали облаивать Варю.

– Не беспокойтесь, они все у меня за решеткой. Я их сейчас накормлю, они и успокоятся, – сказал Тарас.

Он распахнул перед ней дверь просторной веранды. Она была задумана как музей, состоящий из чучел животных и птиц. Первое, что бросилось в глаза, так это бегущая прямо к дверям волчица, следом за ней следовал целый выводок крохотных волчат.

– Мои собаки повязали их здесь в Волыженом лесу, – похвастался Тарас.

Варя вспомнила вечерний конвой «Урала». Да, Тарас говорил правду: волки на косе не перевелись. Но почему-то Варе стало жалко и саму волчицу, и особенно этих маленьких волчат. Тарас остановился и пальцем попробовал зубы волчицы.

– Я давно наблюдаю за этими хищниками и пришел к выводу: у человека и волка одна суть. Так сказать, единство противоположностей. Издревле между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть. Но человека можно купить, приручить, волка же – никогда. Если бы волку был нужен для дружбы, он бы пришел к нему, как пришла собака, кошка или как вот они. – Тарас показал ладонью на стену, где была прибита голова кабана. – Года три тому назад я хотел приручить одного, но он сбежал. – Зимой я живу во Львове, но каждое лето приезжаю сюда на сафари.

– Куда? – не поняла она.

– А я между делом охочусь.

– На кого?

– Я полюю, на московских дивчат. – Тарас ответил на мове, но она все поняла и, поймав его взгляд, рассердилась: сама дала повод пойти разговору в совсем ненужную ей сторону.

– А вот этого кабана я завалил в Карпатах, – вновь похвастался Тарас и, повернувшись к Варе, добавил: – Здесь живет Проня. Она сапожник, но когда просят, делает чучела. Мне их привозит местный голова. Я называю его Атауальпой, хотя по-настоящему его зовут Семеном. А фамилия у него Альпов. А он меня кличет Писсарой. – Тарас рассмеялся. – Здесь, на косе, я хочу создать частный этнографический музей. Народу сюда приезжает много, но кроме песков, птиц и моря, здесь нечего смотреть. Дикий край, задворки Европы. Даже церковь, и та до недавнего времени стояла без купола. Но мне удалось привлечь спонсоров, и она, слава богу, начала потихоньку обустраиваться. На днях должны привезти новый иконостас, из липы. Вы сходите, посмотрите, служит там Евтевихий. – Тарас на секунду замолчал, затем широким жестом показал на стоящие вдоль стены греческие амфоры. – У меня здесь много чего собралось. Наконечники скифских стрел, греческие монеты из Ольвии, образцы оружия разных эпох.

– Что, и вооружение суворовских солдат?

– Конечно. Есть и турецкие ятаганы.

– Ятаган в переводе с турецкого – это укладывающий спать вечным сном, – вспомнила Варя.

– Мне его привезли из Турции.

Варя взяла ятаган и попробовала пальцем лезвие. Оно оказалось острым и холодным.

– Меня часто спрашивают, зачем тебе здесь столько оружия? А я отвечаю: чы вовк забрэдэ, чи москаль, – пошутил Тарас. – Вот такими ятаганами янычары резали солдат Суворова при Кинбурне.

– Да так, что получили полную конфузию, – сказала Варя и процитировала по памяти:

– Ваши стихи? – спросил Тарас. – Нет, наверное, Пушкина?

– Овидия, – усмехнувшись, пошутила Варя. – Я их запомнила и перевела с древнеукраинского, когда работала в Ольвии.

– Но Овидий жил еще до Рождества Христова!

– Поэт умел предвидеть.

– И шо ви все поминаете Суворова, Потемкина! Взял бы они Очакив, ни будь на его стороне украинских янычар.

– Вы имеете в виду запорожцев? Здесь, на Кинбурне, были казаки, которые воевали на стороне турок. Их тоже сбросили в воду, – Варя подошла к стене, потрогала рукой амфору. – Бить горшки – занятие пустое, – задумчиво сказала она. – Склеивать их обратно – сложно, но и поучительно.

– Вас все время тянет обратно, в империю.

– Вряд ли, – грустно улыбнулась Варя. – Но здесь, на косе, я не чувствую себя чужой.

Вечером Бодня пригласил Варю к Ольге на именины. По такому случаю она надела синий сарафан, и подумав немного, достала туфли. Не зря же она везла их в такую даль! В доме Бодни уже были гости, Варя увидела Тараса. Был он в белой кофте и белых штанах, а рядом с ним сидел моложавый загорелый мужчина. Длинные черные волосы у него были аккуратно зачесаны на затылок и перехвачены резинкой. Варе бросились в глаза его крупный с горбинкой нос и широкие монгольские скулы.

– Семен, – приподнявшись, представился он.

– Атауальпа? – улыбнувшись, спросила Варя.

– Он самый, вождь краснокожих халатов, – пошутил Семен, и Варе сразу же понравилась его мягкая, располагающая улыбка и то, как он смирился с тем прозвищем, которым его наградил Тарас, более того, даже отыскал свои дополнительные краски. Мужчины были уже навеселе и смотрели футбол. Появление Вари на некоторое время отвлекло их от телевизора, они вскочили и наперебой начали усаживать ее на самое видное место. Особенно старался Семен, видимо, Тарас уже успел поведать ему, что у Бодни отдыхает москвичка. О том, что семья Бодня славится своим хлебосольством, Варя уже была наслышана, но действительность превзошла все ее ожидания: праздничный стол ломился от закусок. Здесь было много зелени, овощей и фруктов, переложенные брынзой рулетики из баклажана, нарезанное сало, шкварки, крупные, собственного приготовления нашпигованные луком котлеты. И рыба: скумбрия и кефаль, жареная и копченая, соленая и вяленая. Кроме того, на плите ожидал своего часа борщ, а на сковороде, дожариваясь, шипели пампушки.