Георгий Осипов - Что там, за линией фронта?

О необычной судьбе Аббаса Рзаева я рассказал в «Известиях» и в газете «Красная звезда». Там же была опубликована его фотография. Так однополчане спустя много лет разыскали своего товарища и пригласили в Москву.

С того дня ежегодно в День Победы мы встречаемся в сквере на площади Свердлова, где бойцы вспоминают минувшие дни…

Тбилиси — Баку.

Даль времен все больше отодвигает нас от событий первого периода войны. От тех суровых и эпических дней, когда огромная страна, отражая вероломный удар, встала на смертный бой с гитлеровскими захватчиками, обезумевшими от своих блицкригов в Европе и одержимых гегемонистской манией поставить на колени весь мир.

Но годы не властны над памятью людей. Встречи с ветеранами, книги, кинофильмы и песни о войне, архивные документы возвращают в прошлое, воскрешают позабытые эпизоды и образы. Далекое становится близким, будто не стоят за ним четыре десятилетия, заполненные послевоенными заботами и свершениями.

…Из Тбилиси я поехал на побережье, чтобы встретиться с Чантурия — он жил в Гудауте. Впервые я познакомился с ним на Северо-Кавказском фронте. Учитель-математик, директор средней школы, актер-любитель, он с первых дней войны стал старшим сержантом стрелкового полка. Воевал на Украине, на Дону, Кубани. На фронте сколотил из земляков агитбригаду. В редкие часы между боями выступали на привалах под открытым небом. Воинственные песни горцев и лихие кавказские пляски под аккомпанемент русского баяна поднимали самых уставших, придавали им силу и ярость в боях. Однополчане относились к Чантурия уважительно, называя его «товарищ актер». Это была солдатская дань таланту, искусству.

Однажды, незадолго до изгнания оккупантов с родной земли, в жарких боях у Туапсинского перевала Чантурия был ранен и засыпан взрывной волной в окопе. Войска ушли дальше. И лишь спустя несколько дней, находясь в тыловом госпитале, он узнал, что пролежал под землей трое суток. Об этом свидетельствовала записка, приколотая к его гимнастерке.

«Товарищ Чантурия! Откопал Вас 2 февраля 1943 года. Ну и живуч старший сержант-актер! Желаю скорого выздоровления. Тороплюсь на врага! Старшина Николай Машков».

Потом Чантурия долго искал своего спасителя — русского воина. А когда, наконец, нашел и они сговорились о встрече, старшина Машков пал в этот день от вражеской пули под Орджоникидзе.

Лишь в конце пятидесятых годов я встретился с Ипполитом Чантурия на его родине в Гудауте. Говорили о друзьях-товарищах, вспоминали войну. Чантурия рассказал, что по возвращении с фронта райком партии поручил ему поднимать культурно-просветительную работу в деревне. Но с кем «поднимать», если в селах осталось менее половины мужского населения.

Ипполит пошел к немногим уцелевшим демобилизованным воинам, к своим бывшим ученикам и коллегам по школе. Они, тогда еще молодые, стали первыми послевоенными массовиками, режиссерами, дирижерами, хористами. Центром стал районный Дом культуры — название слишком громкое для одноэтажного ветхого особняка с ржавой крышей, покрытой зеленоватым мхом — следами зимних неистовых штормов и седых туманов.

И вот вновь приехав в Гудауту, я по старой кипарисовой аллее узнал сквер на берегу моря, где некогда стоял покосившийся и обросший мхом особняк. Его снесли. Рядом выстроено высокое кирпичное здание нового Дома культуры, с ярусами, просторным фойе, библиотекой, десятками комнат для занятий кружков. А напротив высится еще одно здание из стекла и бетона на 1200 зрителей — новый театр, где выступают не только самодеятельные артисты, но и большие профессиональные театральные коллективы. Неузнаваемо вырос за послевоенные годы культурный уровень всего народа, а его материальное благосостояние и рост государственных ассигнований позволяют сооружать современные храмы искусства в самых отдаленных уголках страны, приобщая массы к лучшим достижениям отечественной и мировой культуры.

Не застал я в новом Доме культуры Ипполита Арчиловича Чантурия. Встретился с ним дома. «Постарел, поотстал, не справляюсь в новых условиях, — сказал он без обиды. — Перевели на другую работу». Да и боль в старых ранах заставляет его все чаще обращаться к медицине, лечиться в санаториях и больницах.

Немного грустновато стало оттого, что уходят ветераны, не выдерживают ритм времени. Требования к работникам культуры уже не те, что прежде. На село пришли сотни специалистов с высшим и средним специальным образованием. Глядишь, простая доярка или чаесборщица, а у нее за спиной десять классов, учится в заочном вузе. В каждом колхозном доме телевизор, личная библиотека, музыкальные инструменты. И духовные запросы у крестьянина не те, что были, и интеллект не тот.

Вспомнил я и другого ветерана, тоже Ипполита. Общительного, веселого, талантливого организатора первого народного хора в селе Беслахуба Очамчирского района — Нинуа. Хоровой коллектив Ипполита Нинуа был известен до войны не только в своей округе. Его восторженно принимали в Сухуми, Сочи, Тбилиси. Где он сейчас? Эти воспоминания привели меня в Беслахуба, большое село, раскинувшееся у подножия синих гор, вершины которых сверкают серебром вечного снега. Под этими горами вырос и Мелитон Кантария, воин, один из героев, водрузивших Знамя Победы над поверженным рейхстагом.

Еще в райцентре первый секретарь райкома партии Борис Викторович Адлейба [11] Ныне Б. В. Адлейба — первый секретарь Абхазского обкома КП Грузии. посоветовал:

— Если хотите увидеть настоящих энтузиастов культуры на селе и патриотов-следопытов, идущих по следам боевой и трудовой славы отцов и дедов, поезжайте в колхоз, носящий имя революционера Филиппа Махарадзе.

Богат и знатен беслахубский колхоз имени Махарадзе. Чай, табак, коконы, плоды, виноград, овощи, шерсть, животноводство, но основное его богатство — изумрудные чайные плантации. За выдающиеся достижения в развитии сельского хозяйства колхоз имени Махарадзе награжден Памятным знаменем ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и ВЦСПС. Памятное знамя, как указано на мемориальной доске, оставлено на вечное хранение как символ трудовой доблести коллектива.

Вечером я пошел в клуб на концерт самодеятельности. Звуки темпераментного грузинского «Картули» чередовались с задорным абхазским шуточным танцем «Гайдана», русские песни и пляски — с украинскими, белорусскими, осетинскими. Эстрадный коллектив с современным репертуаром и новейшими ударными инструментами сменили мастера игры на древних абхазских струнных айюмаа, ахмаа, апхиарца, которыми пользовались на народных торжествах и свадьбах их деды и прадеды. По тому, как принимали выступления зрители, я понял, что сочетание нового и модного со старинным и кое-где позабытым радует и молодых и тех, кто прожил долгие годы.