Александр Лаврик - В долине белых черемух

- Теперь уже вторую,- съязвил Вадим, намекнув на визит бурого хозяина тайги.

«Еще неизвестно, как бы ты, храбрец Вадечка, повел себя…» - подумала Зоя, но ей не захотелось портить ему настроение.

Парни снова принялись обсуждать дела разведки. После переправы через Чулупчалыпский порог они как-то сразу сдружились. Нет, характеры их не переменились. Таким же скептиком остался Орлецкий, таким же обидчивым Шатров, и по-прежнему был добряком Сергей - ясная душа. Но переправа через порог проверила прочность характеров, верность дружбе. Никто не спасовал, не унизил своего мужского достоинства. Даже Кирька показал себя кремневым парнем. Старика с его чудо-конем парни обожали. Но что с ним происходит - непонятно. Одно видно - человек тяжело болен. Ему следовало бы вернуться к докторам, а он торопится в горы. И почему он исчезает ночами - оставалось загадкой. На вопросы парней старик отвечал неопределенно: «После много-много спать буду…»

Белогривый конь резво вышагивал по берегу или забредал в воду, чтобы лодка могл^ уйти подальше в реку, и снова рвался вперед. Он ощущал нетерпение хозяина.

Худо старику. И оттого, что с каждым днем становится тяжелее недуг. И оттого, что опять повстречал он следы оленя с ущербленным копытом. Да, будь тот человек добрым, он давно бы навестил экспедицию. А еще горше от сознания, что он, старый таежный коммунист Ксенофонт Кыллахов, многого не доделал на этой прекрасной земле. А ведь казалось - покоя себе не давал всю жизнь. Разве что последние три года на пенсии малость продремал. А нужно было приехать сюда и возродить погасший очаг. Он писал в Главзолото, что ошибся геолог Волков, зря навел худую славу на Туркуланские горы. Но этого мало, надо было делом доказать свою правоту. Ведь он, Кыллахов, знал доподлинно, что есть тут где-то золотой ручей. Мог бы поискать сам. Ведь отважились парни и девушки, даже не родившиеся в тайге и ничего не понимающие в таежной грамоте. Обидные прозвища давал себе Ксенофонт и признавал их справедливыми. Сорок лет он не навещал могилы своих дружков партизан. Поди, уже заросли они высоким лесом. Даже если отыщет их, поставит памятники, и то не искупит вины: ведь умирали красные бойцы, чтоб жизнь здесь зашумела, чтоб зажглись в горах огни поселков. Эх, нехорошо на сердце у старика. И, как на грех, снова подкатился приступ, всю грудь сковало, перед глазами заплясали красные пятна.

«Не упасть бы с коня»,- подумал Кыллахов и крепко вцепился рукой в пушистую гриву.

Оранжевые береговые кручи, стремительные аквамариновые воды горной речки, на сотни верст вокруг дикая, нехоженая тайга, и на этом фоне бесконечно милый силуэт Зои. Как это здорово! Как хорошо!

Сергей прервал на полуслове разговор с Орлецким и Шатровым и восторженно посмотрел на Зою. Но она не замечала его взгляда, увлеченная каким-то разговором с Наташей.

- Где больше двух, там говорят вслух,- попробовал вмешаться Орлецкий.

- Мы вам не мешаем, и вы нам не мешайте,- недовольным тоном ответила Зоя и продолжала вполголоса что-то рассказывать.

- Чего вы все к ней вязнете? - поморщился Шатров.

«Слепой ты, что ли? - удивился про себя Сергей.-

Да разве можно не любоваться Зоей?»

Три года назад встретил солдат Сергей Белов Зою Савельеву на молодежном диспуте в армейском клубе. Шел горячий спор: каким будет человек коммунизма. Поднимались на сцену один за другим бойцы, студентки, рабочие парни. Белов обратил внимание на сидевшую в президиуме девушку. Пышная прическа из русых вьющихся волос, огромные синие глаза и нежное белое лицо. На розовой жакетке приколка с цепочкой. Слушая ораторов, девушка недовольно и скептически поджимала губы.

«Маменькина дочка. В пуховых пеленках выращена»,- подумал с невольной неприязнью Сергей.

- Слово имеет студентка пединститута Зоя Савельева,- объявил председательствующий.

Гордая и красивая, Зоя взошла на трибуну и заговорила сдержанно и убежденно.

- Я вижу мысленным взором,- говорила она,- что труд при коммунизме станет легким и чистым…

«Ну и ну!» - ожесточился сидевший во втором ряду Белов и, не дожидаясь приглашения, полез на трибуну. Он высмеял студентку Савельеву. Если исчезнет физический труд, люди потеряют красоту, это будут головы на ходулях! Физический , труд доставляет человеку радость. Человек, отрицающий пользу простого труда, не способен на преодоление трудностей…

- Вас, Зоя, на целину не пошлешь,- рассекая ладонью воздух, заключил Сергей.

Зоя слушала, не перебивая, обворожительная улыбка обнажала ее белые зубы.

Когда Сергей, стуча сапожищами, пошел к своему ряду, Савельева поднялась и ответила с места.

- Придется огорчить горячего оратора,- сказала Зоя и достала из белой сумочки бумагу, -Это назначение. Хотите знать, куда? В якутское Заполярье!

Грохот аплодисментов потряс своды большого зала. Зоя выждала и учтиво добавила:

- А для такого героя, как вы,- обратилась она к Сергею,- могу дать адрес даже точнее. Говорят, там очень нужны настоящие ребята.

В раздевалке Зоя и Сергей «случайно» встретились. «Случайно» они пошли рядом и оказались в огромном городском парке Приокска. И весь тот вечер они спорили. Он клялся, что никогда не перестанет работать физически. Зоя с издевкой парировала: «Конечно, не умеешь головой - работай руками».

Вскоре Зоя уехала. Через год демобилизованный минометчик Белов предстал перед ней на прииске. И снова их спор продолжился. Не окончен он и сейчас. Стесняется Зоя написать матери, что ее жених простой токарь. «Пока техник, скоро станет инженером»,- врала она в письмах.

Зато Сергей был твердо убежден, что до тридцати лет каждый мужчина обязан заниматься физическим трудом. После десятилетки, во время службы в армии, он приобрел пять рабочих специальностей: токаря, слесаря-монтажника, машиниста экскаватора, шофера, электросварщика. Захотел изучить геологию - сел и перечитал десятки книг. Увлек его Орлецкий радиотехникой - и в ней он малость разобрался. Предлагали Белову стать начальником мастерских- не согласился. Неловко ему будет со своей медвежьей силой «руками водить»…

Разногласия с Зоей лишь изредка огорчали Сергея. Он любил Зою и восхищался ее красотой, ее умом. Это она наполнила его жизнь поэзией. Ему казалось, что все лучшие песни слагаются о ней и об их любви. Если бы Зоя попросила его перенести скалу на другое место, повернуть речку, он, пожалуй, смог бы - такие силы она разбудила в нем. И сейчас, в лодке, глядя на дикие берега, он пел про себя:

Сергей один раз уже доказал это. Когда он приехал в Золоторечье и увидел, что нет по дороге в клуб тротуара и, значит, Зоя не может в хороших туфлях пойти на танцы, он предложил парням вымостить гравиевую дорожку. Парни то приходили, то отлынивали, а Сергей не унывал - возил тачкой из отвалов промытый галечник, копал канавки. Получился замечательный тротуар. Он и водяное отопление в общежитии учителей смонтировал бесплатно, в неурочное время. Смеялись Зоины подружки: «Вот это настоящий рыцарь!»