Александр Лаврик - В долине белых черемух

Наташа ловко пробиралась сквозь низенькие заросли голубики, стараясь поменьше топтать сапогами кустики, завладевшие пространством километра на три в длину.

- Будто осколочки неба просыпались на землю,- обернувшись к Сергею, сказала Наташа. Она черпала сизо-голубую ягоду всей пятерней, от удовольствия жмурила свои черные сияющие глаза, звучно чмокала и счастливо улыбалась.- Ух, вкусно!

Сергей загребал ягоду на ходу и, наклоняясь со своим громадным рюкзаком на спине, становился похож на одногорбого верблюда.

«До чего же он хороший»,- думала Наташа, но вслух произнесла совсем другое:

- Жалею тех, кто ни разу в жизни не увидит такой красоты, не полакомится с этих кустов.

«Опять в Зоин адрес шпилька»,- решил Сергей и пожалел, что действительно Зоя никогда не увидит этот необыкновенный уголок земли. Иной раз за день голубика так намелькается, что когда ложишься спать, перед глазами долго огромным роем носятся голубые бусинки. Потом они разделяются на два круга. Уже когда Сергей засыпает, ему нередко кажется, что это откуда-то издалека смотрят на него то насмешливые, то такие грустные, то ласковые Зоины глаза. Тогда он просыпается и до рассвета шумно вздыхает. «Ты как лось вздыхаешь, когда он свежего тальника переест»,- однажды подметил Кыллахов.

Гора становилась круче. Наташа обогнала Сергея и полезла первой.

- Скачи быстрей, кабарга! - подбадривал он ее, стараясь не отстать с громоздкой ношей. В рюкзаке лежали образцы пород и длинный тонкий цинковый трос. Сапоги у Сергея скользили, он часто сползал на несколько шагов.

- Давай руку,- предложила Наташа.

- Сам справлюсь,- улыбнулся Сергей, но руку подал и заметил, что хотя помощь и невелика, а взбираться они стали быстрее.

На вершине хребта сбросили рюкзаки и, ложась грудью на край обрыва, долго заглядывали вниз, под головокружительный срез скалы. Наташа никак не могла понять, из каких пород сложен серый, с какими-то розоватыми прожилками утес.

- Спущусь туда,- сказала она.

Сергей опоясал ее крепким кушаком, натуго затянул узлы, подвязал к кушаку трос и испытующе взглянул:

- Не боишься?

- А ты трос не бросишь? - пошутила она.

- Наоборот, что случится - я тоже вслед за тобой вниз головой!

- Тогда поехали!

Обмотав вокруг себя трос, Сергей стал метрах в десяти от обрыва. Наташа, осыпая глинистые края, спустила ноги с обрывами сердце ее замерло. Через секунду она висела над бездонной пропастью, и до Сергея доносился ее спокойный голосок: «Хорошо! Еще! Еще, ну, еще!»

Поворачиваясь, как живой ворот, Сергей разматывал трос и с каждым поворотом ощущал все большую тяжесть.

- Еще-о!

Он догадался, что Наташа пропустила первый выступ и спускалась на острие нижнего утеса. Пятидесятиметровый трос размотался до конца, можно было только приближаться к обрыву. Оставалось четыре, три шага. Уже зияла пропасть… Но вот трос ослабел. Сергей замотал конец вокруг серого валуна, покрытого бледно-желтыми лишайниками, завязал узел и прилег на край обрыва.

Внизу, еле держась на острие выступа, стучала молоточком Наташа. А под ней зиял еще обрыв. Сорвется - конец. Отчаянная девка. А он тоже хорош! Сергей поймал себя на мысли, что никогда бы не позволил Зое пойти на такой риск. Даже сейчас, после всего, что произошло. Неужели и теперь она дороже всех?..

Он разглядел в отвесной стене скалы множество стрижиных гнезд. Но странное дело: в воздухе не было видно ни одного стрижа. Забытый и опустелый «замок» стрижей произвел на Сергея неприятное впечатление. Почему они покинули его? Ведь время перелета еще не наступило? Но, взглянув на один из выступов, Сергей увидел громадное гнездо из прутьев, глины и пестрых перьев. Внутри копошились два крупных птенца. Маленькая площадочка ниже орлиного гнезда белела множеством птичьих и заячьих костей.

«Орлиное гнездо!» - сообразил он и сразу же крикнул, шаря глазами по небу:

- Наташа, поднимайся!

- Ни за что! - прокричала в ответ Наташа.- Киноварь здесь! Ты слышишь?

Не дожидаясь, пока она соберется, Сергей потащил Наташу наверх, перекинув трос через плечо. Схватить бы ружье, но нельзя отпустить трос… Оглянувшись, он увидел, как из-под облачной сини резко пикирует под скалу златоперая птица. Сергей побежал, под ногами хрустели желтые лишайники, подошвы сапог скользили, но он не останавливался ни на секунду.

- Отбивайся молотком!-закричал он что есть силы.

И в этот момент Наташа сперва увидела на скале в гнезде двух орлят, а потом летящую прямо на нее страшную птицу. Свистя крыльями, орлица через мгновенье очутилась над ее головой и зловеще выпустила кривые когти. Наташа увидела клюв и яростные, ненавидящие зеленоватые глаза.

- А-ай! - закричала она махая молотком.

Орлица взмыла и очутилась над Сергеем. Он не мог отбиваться: руки были заняты тросом. Сергей знал: орлы бьют грудью, и втянул голову в плечи. Свист и ветер обдали его, сбитая фуражка покатилась под обрыв.

«Если она меня собьет, я выроню трос, и Наташа погибнет»,- лихорадочно соображал Сергей. Он остановился и стал обкручивать трос вокруг бедер и груди. Орлица яростно и грозно клекотала, но он не двигался с места, только грозно рявкал: «Прочь!» Увидев, что Наташа наконец-то выбралась из-под скалы, Сергей кинулся к ружью и выстрелил дуплетом. Он слишком волновался и не попал, но птицу отбросило в сторону. Она еще раз обернула к ним свой хищный клюв, но все же удалилась и стала кружить над гнездом, откуда доносились призывные клики орлят.

Обмотанный тросом Сергей, чем-то схожий с катком, на который связисты наматывают кабель, пошел к Наташе. Исцарапанная, обсыпанная пылью и растрепанная, она, не отвязывая троса, поднялась и, протягивая руки, как впервые вставший на ноги ребенок, двинулась к нему навстречу. Ей так хотелось, чтобы вот сейчас, после пережитых страхов, он крепко прижал бы ее к своей сильной мужской груди: «Ничего, мол, дуреха. Все в порядке». Но Сергей сбрасывал с себя мотки троса и сердито глядел громадными серыми глазами.

- Ну, знаешь что? Твое упрямство прощаю в последний раз! - гневно пробасил он.

- Какое упрямство?-изумилась Наташа.- Ведь я рисковала ради нашего дела! А что замешкалась…

- С меня бы голову сняли,- сказал Сергей.

«И это все, что ты перечувствовал,- с горечью подумала Наташа.- За себя только переживал».

Еще минуту назад она чувствовала, как надежно связала их совместная схватка с опасностью. Ей казалось, что прочнее всякого троса соединит их с этого дня крепкая дружба. Но эти холодные, глядящие со злым укором глазищи сказали совсем другое: он не пережил того, о чем думала Наташа. Нисколько! Значит, она для него не дорога… Наташа торопливо развязала кушак, к которому был привязан трос, швырнула его на камни и пошла прочь. Присела в сторонке, жалкая, пришибленная, ссутулив свои худенькие плечики. Она представила, что было бы с Сергеем, каким бы счастливым блеском горели его глаза, если бы на ее месте очутилась Зоя. Сердце сжала обида.