Александр Лаврик - В долине белых черемух

- Нагрузим п-песочков в рюкзак, пусть ваша ак-кадемиха поломает ученую г-голову!

Чуть не до вечера пробирались они по руслу вверх. Блестяшки в воде светились, а золотого зернышка в лоток не попало.

- К-космическая п-пустота,- сделал окончательное заключение Кирька, когда они устраивались закусить.

Костер Ксенофонт развел на песчаной косе, возле плоского отполированного валуна. Когда камень накалился, старик замесил лепешки и положил их печься. Он любил пресные лепешки. Потом густо заварил кипяток плиточным чаем. Достав берестяной узорчатый туесок с маслом, он бросил кусочек масла в огонь, высыпал щепоть соли в воду, заварным чаем плеснул на кустик кислицы. Таков уж обычай у таежного человека, от дедов ведется. Нет, Кыллахов давно не суеверен и не богов балует подачками. Он благодарил тайгу, которая украсила мерзлую каменную пустыню и щедро одаряла всем, чтобы северный человек мог жить. Он выказывал свою любовь к огню за ласковое тепло в летние серебряные ночи и в лютую вьюжную стужу. Он делился солью со студеной водой - за то, что всегда освежала его и наполняла тело бодростью. Нельзя быть неблагодарным.

Кирька проделал то же, обрадовав старика: «Понятливый и отзывчивый человек, много доброго совершит»,- подумал он.

Опять они пробирались по ключу, брали пробы, безнадежно пустые. Старик иногда недалеко отлучался вместе с Ытысом. Пес неторопливо шарил по крутым склонам долины. Кирька в таких случаях настораживался, вытягивал, как журавль, шею и прислушивался к каждому шороху, держа наготове теперь не малопульку, а врученную Ксенофонтом двуствольную «тулку», заряженную крупной картечью и жаканами.

Перед закатом солнца Ксенофонт еще раз покинул Кирьку, а вернувшись к руслу, таинственно поманилз

- Бросай лоток, иди за мной.

Пес вышагивал рядом со стариком, терся о голенище ичига и не выказывал ни малейшего беспокойства. Раздвигая руками лохматые сизые кусты, Ксенофонт взбирался на крутой склон, часто останавливаясь для передышки, а Кирька мог бы на одной ноге проскакать эту дорогу.

- Эгей, добрый дедушка, Миша Михайлович, гостей встречай! - подняв нависшие ветки и заглядывая в черный проем, заговорил Кыллахов. Он прекрасно знал, что если нет вокруг следов, то и «хозяина» наверняка нет. Лаз в берлогу зарос травой, пообвалился, значит, давно не ремонтирована медвежья квартира, заброшена.

- Ча!-приказал он псу. Ытыс, не задерживаясь, нырнул в берлогу и вскоре вернулся жив-живехонек.

- Возьми, глянь в берлогу,- подавая парнишке электрический фонарик, предложил Кыллахов.

Кирьку как будто шилом кольнуло пониже спины. Но он виду не подал.

- П-подожду пока,- сказал он независимо.

Кыллахов не стал упрашивать его. Вынув из ножен охотничий нож, он спокойно отковыривал лезвием комья земли и тихонечко сдвигал ладонью, расширяя лаз: видимо, решил забраться сам. Кирьке и такой вариант не нравился: вдруг там отыщется что-то необыкновенное?

- Хватит, я п-пролезу,- глотнув побольше воздуха, словно собирался нырять под воду, произнес парнишка и строго предупредил:-Гляди, не обмишулься, Ксенофонт Афанасьич. У меня б-брюки серые в полоску, кинусь выползать, не прими за медведя, не пальни д-дуплетом!

Раз десять Кирька пробовал «нырять»: сунет голову - и обратно. Все ему казалось, будто кто-то рысьими или волчьими глазами светит из дальнего угла. Когда же влез, все страхи пропали, хотя под ногами пищали десятки мышат. Берлога оказалась продолговатой, метров пять в длину, и вместительной. Но не это поразило Кирьку. Даже при неярком дневном свете, что проникал через узкий лаз, стены и потолок отсвечивали и мерцали. Когда же парнишка зажег электрический фонарик, вокруг и над головой будто засверкали удивительные самоцветы. Кирька начал хватать их, но они не отрывались. Не жалея ногтей, он сумел отломить несколько пластинок.

- Н-нож!-запросил Кирька. Старик, не спрашивая для чего, кинул рож. О берлогах на медвежьем ручье он еще мальчонкой слыхал удивительные истории, которые рассказывались охотниками в великой тайне. Но никто из них ни разу так и не мог поведать членораздельно, что же скрыто в таинственных берлогах.

- Что там нашел, Кирилл?

- М-мышей т-топчу!

Полные карманы набил Кирька странными пластинками, а в руке зажал блестящую темную глыбу.

- Знаменитая находка - залежи слюды! - Кирька торжественно протянул старику правую руку, держа на левой глыбу: - Сп-пасибо и поздравляю!

Долго разглядывал Кыллахов лоснящийся, будто сложенный блинами камень. Он понимал, что это хорошо, но не ликовал, потому что надеялся на большее - ну, скажем, на драгоценные каменья. Значит, надо еще искать, искать Озеро Загадок с его золотой скалой.

И вдруг он вспомнил то, что сверлило ему мозг полдороги и что он никак не мог вспомнить. Этот отпечаток ступни левым носком внутрь…

- Варвара! Батрачка горбатенькая у тойона Варвара!- воскликнул Ксенофонт, тормоша Кирьку.- Она подружкой Дайыс была.

- К-какая Варвара? - уставился на него Кирька непонимающими глазами.- К-какая еще Варвара?

- В твою кобылу стреляла! - воскликнул Ксенофонт.- Она, верно, бродит в этих местах.

- Я ее б~близко не п-подпущу,- категорично заявил Кирька.- Слюда - это государственная т-тайна, для самолетов и т-танков нужна, н-наверно, и космическим кораблям требуется.

Разговор их шел совсем на разных языках. Кирька недоуменно вертел головой: «Что-то старик накручивает?» Кыллахов, волнуясь, соображал, как же отыскать Варвару. Он верил, что устыдит ее за преступные проделки с самострелами. Она должна знать, где Озеро Загадок. Только бы напасть на ее след да встретиться с ней…

- П-поехали к своим,- хмурясь и делая грозный вид, произнес Кирька.

- Смотри приметы,- посоветовал старик, показав на дерево у берлоги и на зубец дальней горы.

- Не забуду,- заверил парнишка.

- Тогда иди седлай лошадей,- распорядился Ксенофонт и начал заделывать лаз. Кирька повесил на плечо ружья, взял кусок слюды и, позвав Ытыса, отправился к пасущимся на склоне долины лошадям. Арфу было трудно сразу заметить: легкие заморозки уже перекрашивали зеленое в желтое, и она сливалась с цветами осенней тайги.

Но зато Магана, будто вылепленного из снежной глыбы, видно издалека. Он оседлал их и нетерпеливо ждал проводника. Парнишке скорее хотелось предстать перед Наташей с необыкновенной и нежданной находкой. Ох, и позавидуют Сергей и Ром!

- Оголо! - донесся до Кирькиного слуха странный возглас. Кирька оглянулся и прирос на месте: ни рукой, ни ногой не может двинуть. Он увидел, как в нескольких шагах от старика медленно поднялся на задние лапы неуклюжий брюхатый бурый зверь с черными лапами и ушами. Зверь втянул воздух, разинул пасть, высунув длинный красный язык, и потряс долину ужасающим ревом, в котором, как комариный писк, потонул голос Кыллахова. Ярясь, медведь зашагал, ломая и приминая стланиковый куст и сближаясь со стариком. Кыллахов бросил взгляд вокруг - ружья не было. Он моментально стащил с себя полудошку, кинул ее на голову медведю. Медведь мотнул тяжелой головой и располосовал полудошку лапами. Ксенофонт хотел воспользоваться этим моментом, в руке его блеснул нож, нацеленный зверю под сердце. Но уже были утеряны какие-то доли секунды, которых ни разу не упускал Ксенофонт в молодости, охотясь на черного зверя… Медведь махнул лапой; откачнувшись, старик упал.