Норман Льюис - Компания «Гезельшафт»

Много места в романе уделено представителям церкви. Святые отцы, как оно бывает и на самом деле, выступают в двух ипостасях: священники-гуманисты (и даже революционеры) и миссионеры-мракобесы. Слуги дьявола в сутанах у Льюиса получились, пожалуй, ярче. Большее впечатление они производят вполне заслуженно, именно они составляют правило, а не исключение. В Амазонии действуют десятки церковных миссий всех возможных течений католицизма и протестантства. Если и можно говорить о положительной стороне их деятельности, то она ограничивается разоблачениями преступлений крупных помещиков и монополий — не все миссионеры похожи на Морфи — против индейцев, крестьян и окружающей среды. Но эти скромные заслуги некоторых пастырей с лихвой перекрываются злом, которое их сословие в целом причиняет своей пастве. При самых хороших побуждениях, даже если миссионеры в отличие от Морфи не спешат отправить новообращенных в христианство индейцев, пока они не набрались грехов, к престолу всевышнего, они не могут по природе своих трудов принести ничего, кроме вреда. Миссионеры вырывают индейцев из привычной среды, прививают им чуждые, в лучшем случае бесполезные навыки. Сломанный уклад жизни резко снижает сопротивляемость аборигенов Амазонии, и физическую, и психическую. До прихода белых они не знали множества болезней. Факт, что индейцы умирают от простого насморка. Эпидемии кори уничтожают в считанные дни целые племена. А скопления людей, создаваемые в миссиях, оказываются более чем благоприятной средой для молниеносного распространения болезней. Латиноамериканская печать сообщила как-то, что католический миссионер Кобальчини заразил туберкулезом 800 человек из племени бороро. Для них для всех это означало смерть без какой-либо надежды на спасение. А ведь надо учитывать и сдвиги в психологии индейцев.

В романе есть несколько строк, посвященных нравам индейцев. Их описание автор вкладывает в уста одного из персонажей, так и не позволяя читателям уяснить: правда это или выдумка. Вот почему следует сделать к ним комментарий. Действительно, аборигенам, как нетрудно понять, свойственна некоторая непринужденность в поведении: ходят они обнаженными, в основном без набедренных повязок, живут в больших многосемейных хижинах, похожих снаружи на огромные скирды. Однако вместе с тем исследователи отмечают у них естественное целомудрие и, я бы сказал, джентльменство. Когда взаимная приязнь юноши и девушки влечет их к последнему шагу, они не совершают этот шаг публично, как сказано в книге. Инициатором всегда выступает девушка, увлекая возлюбленного под полог леса. Правда, менее интимные выражения нежности допускаются и на глазах у людей, что, однако, современным моралистам довольно трудно будет осудить. Весьма свойственна индейцам и чистоплотность: купаются они ежедневно и не по одному разу. Такое замечание не должно умалить способности И. Льюиса живо и точно рисовать разнообразные этнические группы. У него не только немец и латиноамериканец ведут себя и говорят по-своему, но различаются легко по манерам и стилю речи англичане и американцы. И это предъявило особые требования к переводчику, чтобы донести до русского читателя изобразительное и языковое мастерство писателя.

Все же надо сказать, что местным жителям в романах Н. Льюиса не очень везет. Главными героями в них чаще выступают иностранцы, как это происходит и в книге об Амазонии. Аборигены остаются на втором плане, и потому возникает ощущение пессимистичности, безвыходности описанного в книге положения. Не потому, конечно, что Максвела высылают обратно за границу в результате происков «Гезельшафта». Думается, автор и сам не принимает всерьез план спасения страны, разработанный помощником министра Пересом, в котором ставка делается на англичанина. Кстати, Перес написан живо, возможно, с натуры. Закончившие Кембридж англоманы, патриотически настроенные, но безалаберные и корыстные, решающие проблемы своей родины путем стрижки ее природы под английский парк, попадаются в Латинской Америке, в том числе и в верхних эшелонах власти. Но есть ведь и демократическая общественность, не говоря уже о коммунистических партиях, зрелых и развитых, выстоявших десятилетия диктатур, подполья, пыток, преодолевающих отсталость и разобщенность менее сознательной части населения.

В романе силы сопротивления олицетворяет Рамос, потомок разорившегося семейства, чьим едва ли не самым заметным свойством характера является терпение и неистребимая вера в будущее. Этот тип тоже схвачен верно, в нем есть большая художественная правда. И все же нужно иметь в виду, что классовое самосознание и боевитость латиноамериканских трудящихся нашли в книге лишь слабое отражение.

Примером того, насколько они высоки, может служить Боливия. В ее истории было немало мрачных периодов. Количество государственных переворотов, совершенных за время независимого существования страны, приближается к 200, то есть больше чем по одному перевороту в год. Преступлений военных диктатур не счесть, так же как и жертв среди рабочих и крестьян. Но никогда диктаторам не удавалось преодолеть сопротивление народа, им но раз приходилось удаляться с политической сцены, уступая место представителям демократических кругов, добившихся победы на выборах. Таким событием ознаменовался и 1982 год.

С тех пор дела там идут совсем иначе, чем можно было бы предположить, исходя из описаний Н. Льюиса. Реакция еще сильна, но вынуждена перейти к обороне. Национальные богатства оказались под рачительным присмотром, а наиболее известный из разоблаченных нацистов, «лионский мясник» Барбье, друг и советник диктаторов, выдан французским властям. Более того, во всей Латинской Америке повеяло свежим ветром демократии. В одних странах вооруженные отряды патриотов идут в наступление на цитадели правых военных режимов. В других ширятся массовые выступления трудящихся, вынуждая власти постепенно перестраивать политические структуры па более либеральной основе. Последствия общественного подъема не миновали и Амазонию. Кейт Ладвиг счел за благо продать свое царство в сельве национальным компаниям. Так же поступили и некоторые другие империалистические хищники, например «Юнайтед стейтс стил».

Значит ли это, что Норман Льюис не прав? Нет, конечно. Даже печальная судьба Барбье еще раз подтвердила обоснованность одного из утверждений писателя — о взаимодействии главных реакционных сил современности. В связи с арестом нациста открылись новые подробности его карьеры, обнаружилось, что Центральное разведывательное управление США не только укрывало гитлеровских убийц, но и использовало их для подрывной деятельности в Латинской Америке. Рано еще переводить книгу Н. Льюиса в разряд исторических романов. Хотя в реальном Ла-Пасе из президентского дворца изгнаны марионетки западных монополий, можно еще найти на карте континента прототипы льюисовского Ла-Паса, где преступники всех мастей и рангов собираются вместе и плетут заговоры против будущего Латинской Америки и всего мира. Главный и самый опасный среди них — американский империализм — отбросил маскировку, открыто выдвигает «программы демократии и публичной дипломатии», в нарушение элементарных норм и дипломатии и демократии отправляет к югу от своих границ все больше денег, оружия и персонала с той целью, чтобы реакция могла перейти в контрнаступление. Так что тревога Н. Льюиса не напрасна и предупреждение его звучит по-прежнему актуально.