Иштван Декан - Пути-дороги

Однако девушка не успокоилась и еще несколько раз писала заявления с просьбой послать ее на фронт. И наконец в начале 1943 года она попала на курсы радисток, после окончания которых осенью 1943 года и была направлена в Киев.

А спустя три дня ее уже выбросили в тылу у врага, под Львовом, где она должна была заменить в партизанской группе погибшую радистку. Задание Таня выполнила превосходно. Когда она вернулась на Большую землю, ее хотели послать в институт доучиваться, но она настояла на том, чтобы остаться в армии. После этого она попала радисткой в группу Шандора Ногради.

Кроме меня в группе было еще трое венгров: Янош Мольнар, Бела Пап и Бела Керекеш. Янош Мольнар включился в рабочее движение еще в 1931 году. В армии он подружился с коммунистами. Особое влияние на него оказал Вильмош Мошкович.

Янош добровольно сдался в плен русским и попросился в партизанский отряд. О том, как он сдался в плен, Янош рассказывал так:

«Шел бой, кругом свистели пули. Сначала я спрятался за толстым деревом, а потом перебежал в пустой бункер, где меня и нашел пожилой русский солдат. Я начал кричать по-словацки:

— Товарищ, не стреляй, я словацкий интернационалист!

Солдат остановился и сказал:

— Иди сюда! Сигареты у тебя есть?

Тем временем к нам подвели троих венгерских солдат, которые попросили меня, чтобы я и за них замолвил слово. К нам подошли русские солдаты и офицеры. Все смотрели в основном на меня, так как на мне была новая красивая кожаная куртка.

— Ты офицер? — спросили они меня.

Я ответил отрицательно. Русские солдаты повели нас в тыл. Двоих венгров они заставили нести раненого русского солдата, а те начали было упираться.

— Вы просили заступиться за вас, а сами отказываетесь нести раненого! Как же вам не стыдно! — начал я ругать их.

Нас направили в лагерь для военнопленных, в котором я встретился с Йожефом Вайдой, тоже коммунистом. Вместе с ним мы решили проситься в партизаны. Пошли к начальнику лагеря, но он нас сначала не принял. Тогда мы изложили свою просьбу письменно.

На следующий день я услышал, что в лагерь приехал товарищ Золтан Ваш, который якобы подбирает людей в партизанский отряд. Мы отправились к нему.

Первым пошел на беседу к Вашу Йошка, но его в партизаны не взяли, хотя он и очень просил. Вслед за ним вошел к Вашу я.

— Когда вы родились? — спросил меня Ваш.

Я ответил, что мне минуло сорок.

— По своему возрасту вы уже не можете быть партизаном.

— Почему? — удивился я. — Капиталистам я был нужен, а вам — нет?

— А кто вы по профессии? — поинтересовался Ваш.

— Механик и шофер, — ответил я.

— Тогда, пожалуй, возьмем, так и быть.

В группе записанных оказался и Бела Гажи Пап, который, как и я, добровольно перешел на сторону Советской Армии.

В партизанской школе я встретился со своим старым знакомым Фабри».

Когда Мольнар попал в Светошино в партизанскую школу, как раз шло формирование новых взводов. Занимался этим делом Дюла Рац. Слушатели сами выбирали себе взводных командиров, которые в свою очередь набирали людей себе во взвод.

Дюла Рац не зачислил Мольнара ни в один взвод, чем сильно перепугал его.

— Товарищ Рац, почему вы не зачислили меня во взвод? — спросил его Мольнар.

— Не беспокойся, и до тебя очередь дойдет, — успокоил его Рац.

И действительно, несколько дней спустя Рац вошел в комнату и сказал:

— Янош Мольнар, Бела Пап и Керекеш, забирайте свои вещички и шагом марш за мной!

Дюла Рац привел их в кабинет начальника лагеря, где Ногради собрал членов своей группы.

— Яни, ты среди нас самый старший по возрасту, — обратился Ногради к Мольнару. — Вот я даю тебе деньги, на которые ты будешь прикупать к пайку продукты. В школу вы прибыли недавно, и вам нужно окрепнуть. Возможно, что скоро мы получим боевое задание.

В кабинете находились и два радиста: Хозе и Таня.

Таня тогда показалась Мольнару девочкой. И вот эта девочка идет воевать! По-русски в группе лучше других говорил Михай Керекеш. Вот его-то Мольнар и попросил перевести Тане его слова:

— Скажи, друг, этой девушке, что она произвела на меня сильное впечатление. Если мы будем вместе, я всегда буду оберегать ее!

Мольнар на самом деле выполнил свое обещание.

Прилетев в Москву, я получила от загранбюро нашей партии радиошифр, инструкции и личное письмо для Шандора Ногради. Затем в течение трех дней я проходила переподготовку по радиоделу.

Последний раз в Москве я была в декабре 1943 года, когда вместе с девятью товарищами направлялась в отряд генерала Наумова. И хотя с того времени не прошло и года, изменении было много, в том числе и в моей жизни. Я вышла замуж и, хотя не знала, жив мой муж или нет, улетала на выполнение второго в своей жизни боевого задания.

В Москве тоже произошло много изменений: с улиц исчезли зенитки, а из парков и скверов — аэростаты воздушного заграждения, а жители столицы заметно повеселели. По всему их поведению было видно: они уверены в том, что их родина одержит победу в войне.

Находясь в городе, я навестила свою подругу детства, побывала в школе, в которой училась. За несколько дней пребывания в столице я по-настоящему почувствовала, какая это честь — быть партизанкой. Моя тетушка рассказала мне, что моя слава распространилась даже на нее: стоило ей где-нибудь упомянуть, что ее племянница — партизанка, как она получала поддержку. Школа тоже следила за своими учениками, воевавшими на фронте, навещала их родных. Как ни хорошо было мне в Москве, я очень спешила вернуться обратно в партизанскую школу. Пять дней пришлось мне ждать летной погоды, и, не дождавшись, я наконец села на поезд и через два дня, то есть немного быстрее, чем в декабре 1943 года, была в Киеве.

С вокзала я сразу же поехала в партизанскую школу, но было уже поздно: группа товарища Ногради 8 октября вылетела на задание. Мне лично Ногради просил передать, чтобы я как можно скорее вылетела вслед за ними и что они будут в Словакии недалеко от границы с Венгрией.

Когда я пришла в Штаб партизанского движения Украины, мне показали радиограммы, полученные от Шандора Ногради. Из них я узнала, что группа Ногради благополучно приземлилась в районе аэродрома «Три дуба», где сразу же приступила к выполнению полученного задания.

10 октября от Ногради поступила такая радиограмма:

«В Лошонц и Римасомбат прибыли отряды СС. Местные жители эвакуируются из Лошонца. Парторганизаций нет ни в Фюлеке, ни в Лошонце. Разыскиваю коммунистов-одиночек. Такие имеются. В Лошонце существует комитет демократов, образованный месяц назад. Коммунисты в нем не представлены. Изучаю обстановку в районе Римасомбата, Ипойшага и Шальготарьяна. Для поездки в глубь страны необходимы соответствующие документы. Типография для печатания листовок имеется».