Иштван Декан - Пути-дороги

Ногради послал на разведку Рубцова и одного венгра. Вернувшись, они доложили, что в лесу много солдат в неизвестной им военной форме, которые разговаривают на незнакомом языке.

Ногради приказал захватить «языка». Через полчаса к нему привели даже не одного, а двух румынских солдат.

Среди партизан находился парень, умевший говорить по-румынски. С его помощью мы узнали от «языков», что на этом участке 2-го Украинского фронта вместе с частями Советской Армии действует и румынская дивизия имени Тудора Владимиреску.

Румынские солдаты сказали нам, что о нас они слышали. Им был зачитан приказ, который требовал от них быть осторожными и не стрелять в кого попало, так как в этих лесах находились венгерские и советские партизаны. В случае встречи с ними они должны были немедленно сопроводить нас в указанный румынский штаб.

Румыны вывели нас из района боевых действий и проводили в штаб дивизии, где нас сначала приветствовал младший лейтенант, говоривший по-венгерски, а затем мы были представлены румынскому генерал-майору.

Заняв хутор Абрончошпуста, гитлеровцы выгнали всех жителей из домов во дворы. Двадцатидвухлетнего Пала Сойака они застрелили на месте. От осколка ручной гранаты умерла полуторагодовалая девочка Марика Курти. Дьёрдя Паличека, Мате Круна, Яноша Круга, Мартона Курти и его брата Андраша, Яноша и Андраша Альберта гитлеровцы угнали в рабочую роту, откуда все они при первой же возможности сбежали.

В бою под хутором наш отряд потерял четырнадцать человек, среди них были Арпад Бандур, Йожеф Валашек, Барна Светлик, Шандор Лапин, Дюла Калло и другие.

Местные жители рассказывали, что и сами гитлеровцы понесли большие потери. Они никак не рассчитывали встретить здесь партизан. Вполне возможно, что, не зная, где именно находятся партизаны, они стреляли даже в своих.

На этом, собственно, и кончается история нашей партизанской группы.

На следующий день Ногради и Тёмпе уехали в Дебрецен, чтобы доложить руководителям Венгерской коммунистической партии о проделанной работе. Уезжая, они обещали скоро вернуться за нами.

Из Мункача нас направили в село Жуково, расположенное в восьми километрах от города. Там находился сборный пункт венгерских партизан, вышедших из боев. До села мы добирались пешком. По дороге нам встретилась зеленая карета. Некогда в подобной карете разъезжал управляющий из Уймайора, только ездил он на лошадях серой масти, а с облучка надменно поглядывал кучер в ливрее. Здесь же на козлах сидел Фери Домонкаш, с которым мы учились в Красногорске, а затем вместе воевали на Украине в отряде генерала Наумова.

Фери с такой важностью восседал на козлах, что чуть было не свалился с них на землю. На Украине, как и у нас, больше любили ездить на лошадях, чем ходить пешком. Мы попросили его довезти нас до села, однако он отказался: ему, видите ли, обязательно нужно попасть в Мункач. Словом, Фери ничуть не изменился.

Как мы узнали позже, эта карета была захвачена группой Усты вместе с другими трофеями. Оружие и боеприпасы были отданы советским частям, а карету выклянчил себе Домонкаш.

Придя в село, мы на каждом шагу встречали старых знакомых. Здесь оказались Дюла Уста и Шандор Гамбургер — наши друзья по Красногорску. Мы очень обрадовались этой встрече, восхищались совместными успехами и, чего греха таить, порой не без зависти слушали рассказы друзей об их участии в партизанских действиях. Об их трехмесячной боевой деятельности в донесениях написано немного, но все это очень дорого тем, кто принимал участие в этих операциях.

Вот выдержки из нескольких таких донесений.

«…Венгерскому военному командованию известно, что партизаны не только продолжают вести боевые действия против венгерских и немецких войск, но и агитируют население Закарпатской Украины не вступать в хортистскую армию, а, напротив, поворачивать оружие против венгерских фашистов. С целью блокады опасных районов командование вынуждено отозвать с фронта два стрелковых полка и минометную роту, которые 18 октября 1944 года переброшены в район Дуби, Ивасковичи, Черни-Поток, Крайна-Мартинка, с задачей изолировать их от партизан, помешать им получать продовольствие в перечисленных селах, а также разведать их местонахождение…»

«…Венгерские войска на этом не успокоились и 19 октября 1944 года ночью подожгли населенные пункты Вороск, Крайна-Мартинка и Черни-Поток. Однако партизаны со своих позиций открыли неожиданный огонь по венгерским солдатам, которые в панике отошли в село Зачатье…»

«…20 октября 1944 года в девять часов взвод партизан, расположенный в селе Крайна-Мартинка, вступил в бой с наступавшими венгерскими войсками. Бой продолжался два с половиной часа. Партизанами взято в плен 50 венгерских солдат и офицеров, захвачено 54 винтовки, 8 пулеметов, 5 тысяч патронов и 18 повозок с лошадьми…»

Можно было бы долго перечислять успехи, достигнутые группой Усты. Но еще большее влияние на население и на самого противника оказывала агитационно-пропагандистская деятельность его отряда. Потому не случайно противник изо всех сил старался уничтожить этот отряд, доставивший жандармам генерала Фараго так много неприятностей.

В Жуково я впервые встретился с товарищем Гезой Ревесом, который сказал мне, что Ногради с небольшой группой партизан улетел на выполнение боевого задания в Словакию. А несколько позже в отряд Ногради улетела и Ева. Там они должны были организовать партизанский отряд, которому затем предстояло перейти в Венгрию и действовать в Шальготарьянском угольном бассейне. От Ревеса я узнал и то, что связь с отрядом Ногради прервалась 15 ноября и до сих пор не восстановлена. После вылета Ногради на боевое задание товарищ Ревес возглавил руководство венгерской партизанской школой.

Полученное известие очень меня встревожило, но отнюдь не потому, что Еву послали на выполнение боевого задания. Мы оба были партизанами и, следовательно, выполняли то, что нам приказывали. Беспокоило меня только то, что Ева была в положении и это могло отразиться на ее здоровье.

Я не находил себе места, и даже Рекаи и Маркович никак не могли меня успокоить. Хотя вокруг были друзья, которые так радовались встрече, я чувствовал себя более одиноким, чем в горах Трансильвании. Теперь не нужно было беспокоиться ни о друзьях, ни о самом себе, и потому я углубился в свои невеселые мысли.

Из группы Сёни не вернулся ни один человек. Товарищ Ревес сказал, что, как ему известно, все они погибли. И потому, когда товарищ Ревес однажды сообщил нам, что планируется выброска партизанской группы в Задунайский край, я попросил его зачислить и меня.