Иштван Декан - Пути-дороги

Я очень любил животных, в том числе и коров, но сторожить их мне совсем не нравилось. Меня все время что-нибудь да отвлекало: то я играл с кустиками или цветами, то гонялся за кузнечиками. Иногда случалась и беда. Однажды коровы ушли в люцерну и там так объелись, что их раздуло. Что было дома!.. Мать с отцом в течение нескольких часов терли и массировали коровам животы, предпринимая все возможное, чтобы спасти животных. Отец, желая, по-видимому, приучить меня к роли пастуха, купил как-то в Уймайоре маленького баранчика, который очень быстро подружился с коровами, ходил с ними на луг и своим существованием несколько скрасил мой скучный и однообразный труд.

Самым значительным событием в жизни нашей семьи было, конечно же, появление на свет теленка! Еще задолго до его рождения мать до мелочей рассчитала, на что она истратит деньги, вырученные от его продажи. В таких случаях нам покупали самую необходимую одежду или по паре обуви. В то время я еще не знал, что есть дети, которые носят обувь даже летом. Нам же разрешали носить башмаки только осенью и зимой.

Моими любимыми птицами были ласточки. Их гнезда лепились под крышами дома и коровника, и мы точно знали, что они вернутся к нам в будущем году.

Чувство любви и уважения к ласточкам родители воспитывали в нас с раннего детства. Для нас было совершенно немыслимым делом разрушить гнездо или хотя бы потрогать яйца. Ласточки у нас были овеяны легендами. Родители обычно говорили нам, что у того, кто убьет ласточку, коровы будут давать кровавое молоко. Ласточки предсказывали нам и погоду: если они летали низко над землей, мы знали, что скоро будет дождь с грозой.

Настало время мне идти в школу. Мать купила в Дьёре грифельную доску, карандаши и прелестный маленький пенальчик. Его мы привязали шпагатом к грифельной доске, чтобы не потерять. Сумку для книг сшила мне сама мама.

Хутор Уймайор был центром большого поповского хозяйства, с огромными скотными дворами, кошарами для овец, кузницей, бондарными мастерскими, амбарами, с домом управляющего и длинными низкими бараками для батраков. А вокруг, насколько хватал глаз, от Дьёрвара до Вашвара простирались земли поповского имения, куда входили и лес, и сад…

Хозяйство специализировалось на разведении скота. Здесь занимались главным образом откормом бычков, которых с большой охотой покупали австрийские скототорговцы. Держали здесь и овец, так как шерсть и баранина прибыльно сбывались на экспорт. Земли засевали пшеницей, сахарной свеклой, кормовыми культурами. Значительным источником доходов был лес. Его рубили как для промышленных целей, так и на топливо. Осенью, после окончания полевых работ и уборки урожая, из молодняка тесали колья для виноградников тоже на продажу.

Семьи батраков, а их в селе насчитывалось около пятидесяти, жили в длинных одноэтажных домах. Каждый такой дом состоял из одной большой курной кухни, к которой примыкали четыре комнаты, где жили семьи работников со своими детьми, часто вместе с престарелыми родителями. В центре курной кухни находилась огромная кирпичная плита, здесь готовили пищу все четыре семьи. Дым от плиты выходил через отверстие в черепичной крыше.

Комнаты, как и кухня, не имели не только полов, но и печей. Поэтому зимой самым теплым местом в доме была кухня, именно в ней в основном и находились женщины и дети. Мужчины же, особенно те, кто ухаживал за скотом, спали в конюшнях и овчарнях, потому что там воздух был намного чище, чем дома. Когда я впервые увидел такую курную кухню, я прямо-таки ужаснулся, хотя нам в будке обходчика тоже жилось не лучше. Примерно таким, темным, дымным и страшным, я представлял себе ад. Большинство батраков были неграмотны и не умели ни читать, ни писать. Всю свою жизнь они проводили в пределах хутора или его окрестностей, очень редко посещая даже близлежащие села. Они не имели даже одежды, в которой им было бы не стыдно показаться в церкви или корчме.

По соседству с конюшней размещалась школа. Она состояла из единственного помещения. Раньше здесь был хлев, где держали племенных быков, которых в то время тоже выращивали для продажи.

Был на хуторе и учитель Геза Баан. Он согласился кроме работы в школе выполнять и обязанности помощника управляющего, и за это ему разрешили занять пустующую квартиру управляющего. С появлением учителя одно из помещений хлева освободили и сделали там школу.

Во всей школе насчитывалось всего около двадцати учащихся: восемь-девять первоклассников, четверо-пятеро учились во втором классе и всего один ученик — в пятом классе. В шестом классе учащихся не было.

Ученики в большинстве своем ходили в школу только глубокой осенью и зимой. Весной же, с началом полевых работ, в школе оставалось не более пяти человек.

Геза Баан был не только хорошим учителем, но и очень интересным человеком. Он резко выделялся среди окружающих своей внешностью: высокий, не в меру толстый, с крупной высоко поднятой головой, посаженной на мощную, с двойным подбородком шею. И голову он держал высоко не потому, что гордился, просто опустить ее не позволял его жирный подбородок. Вся внешность учителя внушала уважение.

Он с большим терпением учил нас уму-разуму. У него самого было трое детей школьного возраста: две девочки и мальчик, мой ровесник.

Мы, дети, будущие ученики, тоже немало поработали на господ, чтобы получить у них разрешение занять одно из помещений хлева под школу. Под руководством Гезы Баана мы собирали на поле спорынью, заготовили несколько центнеров орехов и мака, которые затем продавались за большие деньги.

В Уймайоре я закончил первый и второй классы, но уже тогда нас осталось так мало, что школу в конце концов пришлось закрыть. Мы научились читать, писать и даже считать, ведь когда учитель занимался со старшеклассниками в помещении, мы сидели на улице у стены конюшни и часами хором учили таблицу умножения. Это пошло нам на пользу: таблицу мы знали назубок, как «Отче наш». Читать мы учились тоже хором. При этом я был, так сказать, хормейстером. Стоило нам на минуту замолкнуть, как из класса доносился строгий голос учителя Гезы Баана:

— Декан, продолжайте!

В перерывах вместо забавы мы дразнили огромного черного быка, нашего «соседа».

Этот страшный зверь уже покалечил двух скотников, после чего его стали держать на привязи. Массивная железная цепь висела у него на шее, а от продетого сквозь ноздри железного кольца вправо и влево к толстому бревну ясель тянулись железные цепи. Но и в цепях бык не забывал демонстрировать свою страшную силу и ярость.

Перед окончанием учебного года мы готовились ко Дню леса и птиц. Обычно по этому случаю в шелковичном саду собирались учащиеся школ пяти окрестных сел, чтобы веселым праздником отметить этот день. Здесь проводились соревнования по бегу, бегу в мешках, кто быстрее съест лепешку и тому подобное. Мы, хуторяне, тоже старательно готовились к этому дню. Было вдвойне радостно, что праздник будет в моем любимом шелковичном саду.