Иштван Декан - Пути-дороги

Постепенно партизанским отрядам стало тесно в лесах, вот тогда-то и были организованы подвижные партизанские соединения, совершающие рейды по тылам врага. Соединение генерала Наумова готовилось к третьему по счету рейду по тылам врага.

После ужина Боров сообщил нам, что по распоряжению генерала Наумова наша группа войдет в отряд «Червонный». Услышав это, Даниельчук заулыбался во весь рот, и, судя по его виду, можно было предположить, что тут не обошлось без его участия, тем более что он сразу же обратился к Борову с просьбой направить нас всех в его взвод. Командир согласился. Мы сразу же заучили по-русски, что являемся партизанами второго взвода второй роты отряда «Червонный».

Домой мы вернулись поздно вечером в отличном настроении. Йошка Фазекаш заикнулся о том, что неплохо было бы напечатать еще несколько сот листовок, так как Боров намекнул на то, что завтра утром мы можем тронуться в путь. Однако мы, сославшись на партизанскую заповедь, решили пойти спать. Йошке пришлось согласиться с нами.

Мы словно чувствовали, что у нас целых три месяца не будет возможности как следует выспаться.

Рано утром кто-то громко забарабанил в дверь. На улице было еще темно. Мы, отодвинув занавеску, осторожно выглянули в окно. Выпавший за ночь снежок освежил землю. Перед домом на лошади сидел Душан, знакомый нам разведчик. Лошадь под ним слегка пританцовывала, левой рукой он держал поводья, правой — хлыст, автомат у него был передвинут на спину.

— Быстро собирайтесь! Выступаем! — крикнул он и поскакал дальше.

Мы мигом оделись, собрали вещевые мешки, упаковали портативную типографию и уже отпечатанные листовки.

Все делалось быстро и бесшумно, вот только Ева никак не могла намотать на ноги теплые портянки. Перед домом нас уже ожидала легкая повозка, запряженная парой лошадей; сидящий на козлах возничий-партизан начал поторапливать нас.

«Если партизаны всегда будут давать нам конную повозку, то мы как-нибудь выдержим», — мелькнуло у меня в голове.

Мы уже уложили на повозку свои вещи, Ковач вместе с Домонкашем притащили ящик с типографией, а Ева все еще возилась с портянками. Разозлившись, она бросила портянки на пол и, затопав по половику босыми ногами, воскликнула:

— Не выходит у меня никак!

Я понял, что без посторонней помощи она не справится с портянками. Усадив ее на стул, я довольно быстро обмотал ее ноги портянками и натянул на них сапоги. Остальные уже сидели в повозке и ждали нас. Йошка Фазекаш подложил под типографию побольше соломы, чтобы ее не растрясло в пути.

Фери Домонкаш залез на козлы и, взяв у партизана кнут, стегнул по лошадям. Мы тронулись. Когда проезжали мимо колонны повозок, то увидели, что на отдельных повозках стоят пулеметы, а в конце колонны — даже небольшие пушки. На каждой повозке разместилось по четверо-пятеро партизан и лежало по нескольку ящиков с боеприпасами. Большинство партизан были вооружены автоматами ППШ, некоторые имели трофейные автоматы и винтовки. Попадались и женщины-партизанки.

Спустя полчаса вся колонна тронулась в путь: повозки двинулись одна за другой, а вдоль всей колонны по обе стороны — партизаны верхом на лошадях. Впереди колонны, на удалении двадцати — тридцати километров от отряда, на лошадях двигался дозор. Как только мы выехали из села на равнину, стала видна вся наша колонна. Зрелище довольно-таки внушительное: тысяча триста партизан, кто на лошадях, кто на повозках, с собственной артиллерией, необходимой для прорыва через линию фронта.

Примерно в полночь вдоль всей колонны промчался конник и передал приказ: «Двигаться предстоит по району, где свирепствуют украинские националисты, поэтому нигде не останавливаться, чтобы быстрее выехать отсюда!»

Возницы стегнули лошадей — повозки и сани поехали быстрее. Местность, ровная, как стол, ослепительно белела от выпавшего снега.

Второй взвод «Червонного» двигался в арьергарде с задачей обезопасить колонну от возможного внезапного нападения противника с тыла. Незаметно бежали километры. Начало вечереть. Вокруг расстилалась ровная снежная пустыня. Нигде ни деревца, ни кустика. Лишь один раз мы услышали какой-то треск, и наши лошади остановились. Фери Домонкаш выругался и, соскочив с козел, увидел, что переломился валик повозки.

Эта поломка оказалась очень некстати: топора у нас не было да и дерева тут не найти. К счастью, топор нам бросили с повозки, проехавшей мимо. Наконец нас обогнала последняя повозка, а мы все еще стояли. Нужно было во что бы то ни стало достать какую-нибудь деревяшку. Но откуда?

В конце концов мы заметили на горизонте какое-то деревце и отправились к нему. Пока его срубили и приспособили вместо сломанного валика, колонна уже скрылась из виду.

Через час мы въехали в село, в котором остановилась наша колонна, и той же ночью двинулись дальше. Дорога вела через лес. На рассвете встретились с гвардейской кавалерийской частью Советской Армии, которая двигалась, как и мы, к фронту. Кавалеристы по заведенной в армии традиции помимо автоматов были вооружены клинками. Лошадиные упряжки тащили тяжелые минометы и пушки среднего калибра. Мы приветственно помахали кавалеристам, они ответили нам. В течение двух дней мы двигались с ними по параллельным лесным дорогам. Временами мы обгоняли их, временами они уходили вперед — получалось своеобразное соревнование с регулярной частью Советской Армии, которая тогда готовилась к наступлению на Ровно.

Одновременно с нами к передовой подошло более крупное партизанское соединение с задачей прорваться в тыл противника. По-видимому, очередное наступление регулярных войск использовалось для того, чтобы мы могли через образовавшийся прорыв выйти в тыл гитлеровцам.

Между собой мы в основном разговаривали о том, как более тысячи партизан с тремя сотнями повозок и массой лошадей прорвутся через линию фронта.

Не знаю, что случилось с Евой, но она вдруг решила научиться ездить верхом на лошади.

Идею эту подал Еве Душан, неизвестно где достав специально для нее тощую лошаденку. Вместо седла на спину лошади привязали мешок. Посмотрев на худую спину кобылы, Ева вдруг попросила:

— Душан, дай я лучше на твою лошадь сяду!

Душан великодушно разрешил, и Ева вскарабкалась на лошадь, дернула за поводья, но лошадь даже шагу не сделала, а потом вдруг улеглась на землю, и Ева осталась стоять над ней с широко расставленными ногами. Гвардейцы и партизаны весело засмеялись. И хотя первая попытка не удалась, Ева не сдавалась. Ей дали лошадь с седлом, на которой она и ехала потом до самого вечера. Сойдя на землю, заметила:

— Я теперь пешком и шагу сделать не могу!

Однажды под вечер нам встретилась колонна раненых. Оказалось, что это партизаны из отряда, которому не удалось прорваться через линию фронта как раз на том участке, куда направлялись мы. Партизаны переправились через небольшую речушку, но на противоположном берегу их встретил сильный огонь противника. Многие погибли, многие были ранены. Большая часть оружия утонула в реке.