Генрик Сенкевич - В дебрях Африки

Не успел он досчитать до трехсот, как с баобаба, росшего в пятидесяти шагах от палатки, послышался голос Меа:

– Господин, господин!

Стась подошел к огромному дереву, ствол которого, сгнивший у земли, выглядел точно башня, и спросил:

– Чего тебе?

– Тут недалеко видно много зебр, а там дальше пасутся антилопы.

– Хорошо. Я возьму ружье и пойду настреляю их. Нужно накопить мяса. А ты зачем влезла на дерево? Что ты там делаешь?

Девушка ответила своим грустным певучим голосом:

– Меа увидала гнездо серых попугаев и хотела принести молодых птенчиков маленькой мисс, но гнездо пусто, – Меа не получит бус на шею…

– Получишь – за то, что любишь мисс.

Молодая негритянка быстро слезла по шершавой коре дерева и с сияющими от радости глазами стала повторять:

– О да! Да! Меа очень любит мисс и бусы тоже!

Стась ласково погладил ее по голове. Взяв ружье и закрыв ящик с патронами, он направился туда, где, по словам Меа, паслись зебры. Спустя полчаса звук выстрела донесся до стоянки, а через час маленький охотник вернулся с радостной вестью, что ему удалось убить молодую зебру и что вся окрестность полна дичи и всяких животных; он видел с возвышения, кроме зебр, большие стада антилоп и небольшую группу водяных коз, которые паслись близ реки.

Он велел Кали взять лошадь и привезти убитую зебру, а сам начал тщательно осматривать огромный ствол баобаба, обходить его кругом и постукивать прикладом по его шершавой коре.

– Что ты делаешь? – спросила его Нель.

– Смотри, – ответил он, – какой великан. Если бы пятнадцать человек взялись за руки, они, кажется, не обхватили бы этого дерева. Оно помнит, пожалуй, времена фараонов. Но внизу ствол весь сгнил, и в нем видно пустое дупло. Посмотри-ка, через это отверстие легко пролезть в середину. Знаешь, там, пожалуй, можно устроить целую комнату, и мы сможем все там жить. У меня сразу мелькнула эта мысль в голове, когда я увидел Меа на этом дереве, и на охоте я все время думал об этом.

– А ведь ты говорил, что нам нужно поскорее добраться до Абиссинии.

– Так-то так. Но нужно немного отдохнуть. Я говорил тебе вчера, что решил остаться здесь неделю или две. Тебе жаль оставлять своего слона, а я боюсь, как бы тебе не повредили дожди, которые уже начались и во время которых трудно избежать лихорадки. Сегодня погода ясная, но вот, видишь, там собираются тучи, и, кто знает, пожалуй, еще к вечеру разразится ливень. Палатка слабо защищает, а в баобабе, если он не прогнил до самой верхушки, мы можем и в ус себе не дуть, хотя бы кругом бушевал какой угодно ураган. Да там и вообще будет безопаснее, чем в палатке: стоит только завалить терновыми ветками эту дыру и окошки, которые мы сделаем для света, и тогда пусть рычат кругом сколько угодно львов, – мы можем сидеть да посмеиваться. Период весенних дождей никогда не длится больше месяца, и я все больше думаю, что нам бы лучше переждать его. А если переждать, так лучше здесь, чем где-нибудь в другом месте, и лучше в этом дупле, чем в палатке.

Нель всегда соглашалась со всем, что предлагал Стась, и тем охотнее согласилась и на этот раз, что мысль остаться вблизи слона и жить в дупле баобаба ей страшно понравилась. Она тотчас же начала строить планы, как они уберут комнаты, как обставят их и как будут приглашать друг друга на чашку чаю и обеды. Им стало обоим очень весело, и Нель захотелось тотчас же осмотреть свое новое жилище. Но Стась, становившийся с каждым днем опытнее и предусмотрительнее, посоветовал ей не торопиться хозяйничать там.

– Прежде чем мы поселимся там сами, – объяснил он, – надо попросить убраться прежних жильцов, которые, наверное, там есть.

Он приказал Меа бросить внутрь баобаба несколько зажженных, свежих и сильно дымящихся веток.

Оказалось, что это было совсем нелишне, так как огромное дерево было действительно заселено, и притом такими хозяевами, на гостеприимство которых трудно было рассчитывать.

Отверстий в дереве было два: одно большое, на высоте полуметра от земли, другое поменьше, – на высоте приблизительно второго этажа в городских домах. Едва Меа бросила в нижнее отверстие зажженные дымящиеся ветки, как из верхнего отверстия начали вылетать огромные летучие мыши и, ослепленные солнечным светом, с писком стали носиться вокруг дерева. Но еще минуту спустя из нижнего отверстия выскочил, как молния, настоящий хозяин – огромный удав, дремавший, по-видимому, в дупле и переваривавший остатки последнего обеда. Дым защекотал, по-видимому, у него в ноздрях и разбудил его, заставив подумать о спасении. При виде огромного стального тела, которое выскочило, словно огромная пружина из дымящейся пасти, Стась схватил на руки Нель и пустился бежать с нею в открытую степь. Но пресмыкающееся, само ошеломленное до смерти, и не думало их преследовать: извиваясь в траве между раскиданными тюками, оно убегало с неимоверной быстротой по направлению к ущелью, чтоб спрятаться там где-нибудь в расселине между скалами. Дети понемногу пришли в себя от испуга. Стась поставил Нель на землю и побежал за ружьем, а потом за змеей – к ущелью. Нель последовала за ним. Но не успели они пробежать и двадцати шагов, как глазам их представилось столь необычайное зрелище, что они оба остановились как вкопанные. Высоко, над самым ущельем, показалось на одно мгновение тело удава и, описав в воздухе зигзаг, упало вниз. Через минуту оно снова появилось и опять упало. Подбежав к краю ущелья, дети с изумлением увидели, что это их новый друг, слон, заставив змею сначала дважды совершить такое воздушное путешествие, был занят тем, что тщательно растаптывал ее голову своей огромной, похожей на колоду ногой. Покончив с этим делом, он опять поднял хоботом еще трепетавшее тело, но на этот раз не подбросил его кверху, а швырнул прямо в водопад. Совершив это, он, качаясь из стороны в сторону и обмахиваясь ушами, стал пытливо смотреть на Нель и в конце концов протянул к ней свой хобот, как бы требуя награды за свой геройский и благоразумный поступок.

Нель тотчас же побежала в палатку и, вернувшись с полным подолом диких фиг, стала бросать их ему по нескольку сразу. Слон тщательно отыскивал их в траве и клал одну за другой себе в пасть. Те, которые застревали в глубоких расселинах, он выдувал с такой силой, что вместе с фигами взлетали на воздух камни величиной с человеческий кулак. Дети встречали рукоплесканиями и смехом эти эксперименты. Нель несколько раз возвращалась за новыми запасами, не переставая утверждать при каждой новой фиге, что слон уже совершенно ручной и что она готова хоть сейчас спуститься к нему.

– Вот видишь, Стась, – говорила она, – у нас будет защитник… Он ведь никого не боится в пустыне, – ни льва, ни змеи, ни крокодила. И какой он добрый… И он нас, наверно, очень любит.