Генрик Сенкевич - В дебрях Африки

– Если он станет ручным, – ответил Стась, – и если я смогу оставлять тебя на его попечении, то я действительно вполне спокойно буду уходить на охоту. Лучшего защитника я не мог бы найти для тебя во всей Африке.

А потом немного спустя он прибавил:

– Здешние слоны более дики; но про азиатских, например, я читал, что они удивительно ласковы с детьми. В Индии никогда не было случая, чтобы слон обидел ребенка; а если слон разъярится, что иногда случается, то местные корнаки посылают для укрощения его детей.

– Вот видишь, видишь!

– Во всяком случае, ты хорошо сделала, что не позволила мне убить его.

При этих словах глазки Нель заблестели от радости двумя зелеными огоньками. Поднявшись на носках, она положила Стасю на плечи обе руки и, закинув головку назад, спросила, заглядывая ему в глаза:

– Я сделала так, как если бы мне было сколько лет? Скажи, как сколько мне было бы лет?

– По крайней мере, семьдесят, – ответил Стась.

– Ну, вот, ты всегда шутишь.

– Ну, посердись, посердись! А кто освободит слона?..

В ответ на это Нель опять начала ласкаться, как маленький котенок.

– Ты… И я тебя буду за это очень любить… и он тоже.

– Я вот все думаю о том, как бы это сделать, – сказал Стась. – Но это будет очень трудно. Я примусь за это дело только тогда, когда надо будет нам отправляться дальше.

– Почему только тогда?

– Потому что, если я его освобожу прежде, чем он станет совсем ручным и привыкнет к нам, он возьмет да уйдет от нас.

– Что ты! Он от меня не уйдет.

– Ты думаешь, что он – как я! – ответил Стась не без ехидства.

Дальнейший разговор прервал приход Кали, привезшего убитую зебру с детенышем, которого заел Саба. Было очень хорошо, что пес побежал за Кали и не участвовал благодаря этому в погоне за удавом; он, наверно, помчался бы за ним и, догнав его, исчез бы в его убийственных кольцах, прежде чем Стась поспел бы явиться к нему на помощь. Но за то, что он заел крошечного жеребчика, он получил нагоняй от Нель, хотя не принял, по-видимому, его очень близко к сердцу, так как не спрятал даже свешивавшегося из пасти и покрытого кровью языка.

Стась тем временем сообщил Кали, что он думает устроить жилье в дереве, и рассказал ему о том, что произошло во время окуривания дупла дымом и как слон справился с удавом. Мысль поселиться в баобабе, который мог дать защиту не только от дождя, но и от диких зверей, очень понравилась негру; но поступок слона совсем не встретил в нем сочувствия.

– Слон глуп, – сказал он, – и бросил ниоку [36] Змею. в гремящую воду. Но Кали знает, что ниока хорошая; он пойдет к гремящей воде, поищет ее и зажарит… Потому что Кали умный и – осел.

– Что ты осел, это верно! – ответил Стась. – Неужели ты станешь есть змею?

– Ниока хорошая, – повторил Кали. И, указывая на убитую зебру, прибавил: – Лучше, чем эта ньяма.

Стась взял Кали, и оба они отправились к баобабу, чтобы устроить там новое жилище. Кали отыскал на берегу плоский камень величиной с большое решето и, поместив его в середине дупла, насыпал на него раскаленных угольев, продолжая подсыпать каждый раз новые и следя только за тем, чтобы не загорелась внутри дупла труха и не сожгла всего дерева. Он заявил, что делает это с той целью, чтоб «ничего не укусить» Великого Господина и Дочь Месяца. Эта предосторожность оказалась совсем нелишней. Как только дым и угар наполнили все дупло и стали выходить наружу, из всех трещин коры стали выползать самые разнообразные существа. Черные и бурые жуки, волосатые, величиной со сливу, пауки, покрытые колючками гусеницы толщиной с палец, и отвратительные, страшно ядовитые сколопендры, укус которых может быть смертелен. Видя, что делалось снаружи ствола, можно было представить себе, сколько подобных тварей должно было погибнуть от дыма внутри. Тех, которые падали с коры и с нижних ветвей на траву, Кали немилосердно давил камнями, то и дело поглядывая на верхнее и нижнее дупла и точно опасаясь, что вот-вот оттуда выглянет еще что-нибудь новое.

– Что ты так смотришь? – спросил Стась. – Ты думаешь, что там может быть еще змея?

– Нет, Кали боится Мзиму.

– Что такое Мзиму?

– Злой дух.

– Ты видел когда-нибудь в жизни Мзиму?

– Нет, но Кали слышал страшный шум, который Мзиму делает в хижинах колдунов.

– Значит, ваши колдуны его все-таки не боятся?

– Колдуны умеют заклинать его и потом ходят по хижинам и говорят, что Мзиму сердится. Тогда негры приносят им бананы, мед, помбе [37] Пиво, выделываемое из растения сорго. , яйца и мясо, чтоб умилостивить Мзиму.

Стась пожал плечами:

– Видно, хорошо у вас быть колдуном. Но, может быть, эта змея и был Мзиму?

Кали отрицательно мотнул головой:

– Тогда бы не слон убить Мзиму, а Мзиму убить слон. Мзиму – смерть…

Слова его были вдруг прерваны каким-то странным шумом и треском внутри дерева. Из нижнего дупла вылетел клуб бурой пыли. Внутри послышался опять треск, еще сильнее первого.

Кали тотчас же бросился лицом на землю и начал пронзительно кричать:

– Ака! Мзиму! Ака! Ака! Ака!

В первое мгновение Стась тоже отскочил, но тотчас же овладел собой, и, когда прибежали Нель с Меа, он стал объяснять им, что там могло случиться.

– Там, наверное, накопились целые комья трухи. От тепла внутри ствола они расширились, обвалились и засыпали уголья. А он думает, что это Мзиму. Надо, однако, налить туда воды через отверстие; если уголья не погасли и труха загорится, тогда может сгореть все дерево.

Видя, однако, что Кали продолжает лежать и не перестает повторять с ужасом: «Ака! Ака!» – он взял ружье, которым стрелял обыкновенно дичь, выстрелил из него в отверстие дупла и сказал негру, ткнув его прикладом:

– Твой Мзиму убит. Не бойся!

Кали поднял голову, но не вставал с колен.

– О Великий, Великий Господин! Великий Господин не бояться даже Мзиму?

И он начал смеяться.

Немного погодя негр совсем успокоился и, когда он сел за приготовленный Меа обед, оказалось, что минутный испуг ничуть не лишил его аппетита: кроме копченого мяса, он съел еще сырую печенку растерзанного собакой жеребчика, не считая диких фиг, которые в изобилии доставляла росшая поблизости смоковница.

После обеда Кали и Стась вернулись к дереву, вокруг которого оставалось еще много дела. Надо было выгрести труху, уголья, целые сотни изжаренных в огне жуков и мокриц, с десяток задохнувшихся и закопченных в дыму летучих мышей. Все это отняло у них больше двух часов времени. Стасю показалось странным, что летучие мыши могли жить в таком близком соседстве с удавом, но он сообразил, что огромная змея или пренебрегала такой мелкой добычей, или, не имея внутри дупла вокруг чего обвиться, никак не могла до них добраться. Жар от угольев, заставив обрушиться весь слой гнилой трухи, превосходно очистил все дупло, и внутренний вид последнего очень радовал Стася, так как в нем было просторно, точно в большой комнате, и там могли найти приют не четверо, а целый десяток людей. Нижнее отверстие служило дверью, верхнее – окном, благодаря которому внутри огромного ствола не было ни темно, ни душно. Стась задумал разделить все помещение посредством полотнищ палатки на две комнаты, из которых одну предназначить для Нель и Меа, а другую для себя, Кали и Саба.