Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Да ведь мы для того и ездим по всей округе, чтобы вы были в безопасности, — отвечал командир гвардейцев. — Наше дело вас защищать, появляться там, где нас меньше всего ждут, не давать мерзавцам передышки. Папаша Нобле, вот что я скажу вам: у меня теперь народу вдвое больше и в Жанвиль мы не вернемся, пока не зададим кое-кому хорошую трепку. В Базош-ле-Гальранде стоят двадцать пять гусар под командованием капитана Бувара. Он шутить не любит, и там ждут только моего знака, чтобы выступить.

— Да я разве что, — пролепетал несчастный фермер, едва живой от страха. — Кругом полным-полно этих мерзавцев…

— Верно, но чем их больше, тем нужнее ваша помощь. Даю слово, что не выдам вас и сохраню все в глубочайшем секрете.

— Гражданин Вассёр, да не видал я ничего, как есть ничего!

Несмотря на царствовавшие среди крестьян настроения, которые так ярко выразил папаша Нобле, сержант не отчаивался. Непробиваемое молчание жертв банды поджигателей было для него лишь еще одним препятствием, которое требовалось преодолеть. Для любого, кто хорошо знал эти края, в поведении фермеров не было ничего загадочного. Причины их страха крылись в том, что до сих пор от властей не было никакого толка и несчастные крестьяне были вынуждены самостоятельно отражать нападения бандитов.

Сержант Вассёр, которого, казалось, ничто не могло вывести из равновесия, продолжал поиски. Сопровождавший его Розье был менее сдержанным и дал выход своему раздражению, разразившись колкостями, на которые был большой мастер.

— Осмелюсь заметить, господин сержант, — начал он, теребя ус, — если бы мы как истинные патриоты и представители власти не помнили ежесекундно о долге, то следовало бы заставить этих пентюхов наложить в штаны со страху.

Тысяча чертей! На моей родине в Бургундии давно бы уж устроили облаву на бандитов! Охотились бы на них, как на волков… Смею уверить, в нашем краю стволами ружей не принято раздувать огонь или чинить водостоки!

Сержант Вассёр улыбнулся, слушая своего подчиненного:

— Розье, в другом месте и нравы другие. В Босе не любят вмешиваться в разные истории. Не волнуйтесь! Не пройдет и недели, наши треуголки примелькаются, люди перестанут бояться и сами начнут говорить.

Розье подхватил:

— Треуголки национальной гвардии принесут нам победу! Ведь это символ трех военных добродетелей — проницательности, храбрости и справедливости!

Он как раз закончил тираду, когда всадники остановились у фермы Уван, принадлежавшей коммуне Сужи. Управляла здесь вдова Сэвен. Хотя чистота и порядок были в то время большой редкостью на фермах в Босе, но во владениях этой маленькой энергичной женщины все свидетельствовало о том, что она крепко держит в руках своих работников.

Гвардейцы готовились встретить здесь тот же прием, что и в Буасе, но фермерша оказалась решительнее многих мужчин и сразу заявила:

— Сержант, если бы я была солдатом, то оседлала бы коня и отправилась с вашим отрядом! Но раз Бог создал меня женщиной, то я сделаю хотя бы то, что под силу бедной вдове, — расскажу все, что знаю. К сожалению, мне известно не так уж много…

— Отлично сказано, гражданка! — отозвался Вассёр, и улыбка осветила его мужественное лицо.

— Ну, а пока что лошадям не помешает мерка-другая овса, — сказала фермерша. — Вы, надеюсь, не откажетесь от стаканчика вина и яичницы. Ну же, идемте! Я буду рада вас угостить!

Не обращая внимания на протесты, она тут же собрала на стол. Гвардейцам пришлось сдаться и принять приглашение. Пока они торопливо расправлялись с угощением, как солдаты в походе, которые не знают, где и когда пообедают в следующий раз, вдова Сэвен рассказала о том, что их так интересовало.

До того, как на ферме Мийуарда случилось несчастье, в окрестностях стали появляться и просить приюта разные бродяги. Это были молодые и сильные люди, которые вполне могли бы работать, но вместо этого предавались полному безделью. Говорили они на каком-то непонятном языке, подворовывали, и было похоже, что они друг друга знали. Однако после того, как было совершено ужасное преступление, жертвой которого стал папаша Фуссе, этих бродяг почти не видно. Надо думать, что те несчастные, которые теперь просят миску супа или охапку соломы, и впрямь нищие — немощные старики или калеки.

В рассказе фермерши содержались ценные сведения, которые Вассёр не пропустил мимо ушей. Из того, что он услышал, следовало, что все бродяги, появлявшиеся в это время на равнине, в большей или меньшей степени были причастны к преступлению. Иначе чем объяснить их внезапное исчезновение? Сержант обратился к фермерше:

— Скажите, а не останавливался ли у вас кто-нибудь из них в то время, когда убили папашу Фуссе?

— Тогда нет, а вот дня через три-четыре после того шесть человек просились на постой.

— Не помните ли, как они выглядели?

— Нет, я не заметила ни их лиц, ни во что они были одеты. Но служанка, которая относила им суп, слышала, как один из них сказал: «Если бы Фуссе был в сапогах, у него бы ноги не так поджарились…»

— И все?

— Еще служанка слышала, как они говорили о деревушке Эшель.

— Это ведь в коммуне Терминьер?

— Верно, сержант, всего в каком-то лье отсюда.

— Прекрасно! Спасибо за гостеприимство и особенно за рассказ!

— Да будет вам. Не забудьте, когда будете проезжать мимо Увана, что здесь для вас всегда найдутся лошади и ночлег. Я послушаю, что люди толкуют… С вами-то говорить боятся, а от меня скрывать не будут. Если что узнаю, в следующий раз расскажу.

— Еще раз благодарю, гражданка Сэвен! Ну, друзья, в дорогу!

Через двадцать минут бешеного галопа сержант и его спутники оказались на ферме Эшель.

— Ну, Розье, — обратился Вассёр к гвардейцу, — никогда не следует отчаиваться. И в Босе найдутся смелые энергичные люди!

— Я разве спорю, сержант, — ответил тот, — да вот только до сих пор нам встретился только один храбрец… Да и тот женщина!

Расследование в Эшеле было долгим и трудным. Здешние жители ничего не знали или не хотели говорить. Вассёр полдня ходил из дома в дом и ничего не узнал. Наступил вечер, сержант уже собирался отправиться на ночевку в Терминьер и засесть за составление рапорта, когда одна старуха припомнила, что видела здесь шестерых бродяг, о которых говорила вдова Сэвен. Они спрашивали, сколько пути от Эшеля до фермы Мюзель.

— Лье с четвертью, так им и сказала, — пробормотала она.

— Вы не запомнили, гражданка, как они выглядели и во что были одеты?

— Бог с вами, господа хорошие, — отвечала старуха, так и не привыкшая к демократичному обращению «гражданин».

В Терминьере гвардейцы спали, как спят на совесть потрудившиеся люди, и на рассвете были снова в седле. Весь следующий день они кружили в окрестностях Терминьера, но крестьяне Мюзеля не смогли или не захотели вспомнить шестерых бродяг. Тем не менее ничто не могло разрушить уверенность сержанта в том, что они на правильном пути. Розье ругался крепче, чем обычно. Вассёр же, как всегда, сохранял достоинство и невозмутимость. День завершился очередной ночевкой в Терминьере, а назавтра отряд опять отправился в бесконечное путешествие через деревушки и фермы Фавроль, Терр-Нуар и Невийе до самого леса у Вильпьон, но это не принесло новых сведений для рапорта и измотало лошадей и всадников.