Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

— Ну же, — подхватил Винсент Бочар, — сразу видно, что эти господа не страшные. Похоже, они неплохие ребята, надо быть повежливей! Покажи-ка им бумаги!

Четыре Су достал из кармана связку засаленных бумажек, вытащил одну наугад и протянул командиру отряда. Тот пробежал ее глазами и объявил:

— Все в порядке. Следующий паспорт!

Не моргнув и глазом, разбойник предъявил второй листок.

Командир принялся изучать его, но тут же воскликнул:

— Да это то же самое — второй паспорт на имя Жана Мобера!

— А как же иначе, — нагло отвечал Четыре Су, — тут их девять, и все на мое имя. Скажите после этого, что я не законопослушный гражданин.

— Но где бумаги ваших товарищей?

— Обойдутся и так! Я за них отвечаю.

Решив, что путешественник с девятью паспортами как минимум в девять раз благонадежнее любого другого, командир гвардейцев, отпустив разбойников, скомандовал своему отряду «кругом марш» и двинулся в обратный путь, радуясь втихомолку, что удалось избежать столкновения.

Бродяги, демонстрируя свое остроумие и юмор, сопровождали отступление гвардейцев оскорбительным хохотом и популярными куплетами.

Прекрасно зная эту историю, Вассёр хотел во что бы то ни стало обойтись без таких помощников, чье участие в экспедиции могло только все испортить. Кроме того, сержант считал, что под его командованием достаточно людей, чтобы поймать бандитов, которые, по его мнению, были слишком трусливы, чтобы сопротивляться его энергичным действиям. Исходя из этих соображений, Вассёр привел в боевую готовность обе бригады, состоящие каждая из двенадцати человек, и попросил у капитана Бувара еще десять гусар. Капитан привел двадцать человек и, чтобы избежать разногласий в том, кто примет командование, сразу заявил, что берет на себя роль рядового добровольца, поскольку полностью полагается на мужественного, энергичного и умного сержанта.

Тридцать четыре солдата с наступлением ночи выступили из Жанвиля, имея при себе запасы провианта на сутки и много оружия.

От Жанвиля до Эрсевиля по прямой было три лье. Плохие дороги и спустившиеся сумерки задержали всадников в пути, и они только к девяти часам добрались до деревушки, которой выпала грустная участь стать штаб-квартирой бандитов.

Гвардейцы не стали заезжать в Эрсевиль, опасаясь, что кто-нибудь из разбойников увидит их и предупредит остальных. Эта мера предосторожности не была излишней, так как всего через четверть лье начинались леса Шамбодуэна, граничившие с «владениями» Фэнфэна. В половине десятого двое дозорных, высланных на разведку, сообщили, что впереди показались кусты.

Вассёр скомандовал остановиться. Солдаты повесили лошадям на шеи торбы с овсом и сами перекусили на скорую руку. Кусок хлеба со смальцем да глоток водки — вот все, что было у них на обед, и вскоре отряд продолжил путь. Гвардейцы разделились на две группы. Сержант готовил своим жандармам самое трудное задание — атаку. Гусары капитана Бувара должны были выступить первыми и занять узкую долину реки Жуин и ложбину, спускавшуюся на равнину к селению Фромонвийе. Жан Луи Брюно, пастух из Андонвиля, указывал им путь, и вскоре гусары добрались до места и стали ожидать результатов атаки.

Кривой вызвался провести жандармов к месту, где пряталась банда, и теперь должен был показать себя. Сержант приказал скатать шинели, закрепить упряжь, чтобы она не звенела, и проверить мушкеты и пистолеты. Затем Вассёр схватил остолбеневшего разбойника, посадил впереди себя на лошадь и сказал:

— Ты ведь понимаешь, что я рискую не только своей жизнью, но и людьми. Поэтому предупреждаю: если дело провалится по твоей вине, я тут же размозжу тебе башку.

— Я не держу на вас зла, сержант, вот увидите, мне можно доверять.

— Может, и так, но ты не так уж давно отказался от старых привычек!

Отряд тронулся в путь и почти час продвигался вперед. Было половина одиннадцатого вечера. Тропинки, по которым пробирались всадники, едва заметны и днем, ночью же там легко можно свернуть шею. Лес постепенно превращался в непроходимые заросли. Гвардейцы спешились и обернули копыта лошадей заранее приготовленными тряпками. После пятиминутной остановки отряд двинулся дальше. Вассёр ехал впереди с заряженным пистолетом в одной руке, а другой, как собаку на поводке, держал Кривого, закованного в наручники, к которым была привязана веревка.

— Так мне будет спокойнее, — повторил сержант. — Ты слышал, что я сказал тебе, и не забывай этого, если тебе дорога жизнь.

Жандармы, держа пистолеты на взводе, с мушкетами за спиной, вели лошадей в поводу и следовали за командиром, который в полной темноте бесстрашно шел вперед сквозь чащу, стараясь ступать бесшумно и не задевать ветки и молодые побеги.

— Уже близко, — едва слышно выдохнул Кривой. — Осторожней, дорога впереди почти непроходима.

Вассёр и его проводник стояли у подножия крутого холма, поросшего хилыми деревцами, между которыми по отвесному склону петляла тропинка, едва различимая при свете звезд. Кое-где виднелись рытвины и песчаные осыпи — подъем делался опасным. Падение с такого обрыва грозило смертью и всаднику и лошади. Гвардейцы понимали весь риск своего положения. Одно неверное движение лошади, неуверенность всадника или предательство проводника грозили им гибелью.

Вассёр остановился и сказал Розье, немедленно подъехавшему к своему командиру:

— Поднимайтесь за мной по одному и ступайте след в след. В случае нападения будьте готовы отразить врага — укройтесь за лошадьми и стреляйте.

Гвардейцы шепотом по цепочке передали приказ и двинулись вперед. Вскоре тропинка стала шире. Вассёр, рядом с которым сидел Кривой, очутился на небольшой площадке и увидел внизу большую поляну, посреди которой мерцали костры. Справа, освещаемое отсветами пламени, стояло невысокое строение.

— Это и есть штаб банды, — прошептал на ухо сержанту проводник. Было начало двенадцатого. Вокруг царила полная тишина — это удивило сержанта и встревожило Кривого.

— Сержант, будьте начеку, я чувствую неладное, — продолжал Кривой.

— Может, кто-то предупредил негодяев и они удрали.

— Не знаю, что и думать. Обычно здесь стоит такой шум, что чертям в аду станет тошно, все слышно на лье вокруг. Тут и пьют, и едят, и поют, такая гульба, что даже в ушах звенит, как вспомню. А сегодня никого не видно! Тишина и едва тлеющие угли не предвещают ничего хорошего.

— Вперед! — скомандовал Вассёр.

До костров оставалось около четырехсот метров, неудивительно, что еще ничего не было видно. Высокие густые кусты можжевельника позволили отряду почти вплотную подойти к поляне. Дальше было совершенно открытое пространство. Вассёр пробрался сквозь заросли, окинул внимательным взглядом поляну и насчитал около пятидесяти человек, лежавших на земле в разных позах.