Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

На все это ушло не меньше двух часов. Затем к осужденным вышел секретарь суда и спросил, каково их последнее желание.

— Смыться отсюда! — отвечал Жак из Этампа, восемнадцатилетний мерзавец с лицом, изъеденным гнойными язвами.

Секретарь пожал плечами, а Толстяк Нормандец, погруженный в мрачные раздумья, очнулся и одернул парня:

— Эй, ты, хватит! Постарайся хоть умереть достойно.

Каждому налили по стакану водки и под конвоем вывели на улицу. Шумевшая толпа, утомленная долгим ожиданием, смолкла при виде вереницы облаченных в красные рубахи приговоренных, с трудом передвигавших скованные ноги, оскорблявших судей и плевавших в зевак и палачей. Зрелище поражало трагизмом. Страшная процессия приблизилась к эшафоту и остановилась посреди небольшого островка, окруженного конной стражей.

Первыми казнили женщин, ни на минуту не терявших хладнокровия, граничащего с безумием. Дылда Мари, заметив, что Рыжий из Оно находится на грани обморока, разразилась грубым хохотом и сама пошла к гильотине. Несмотря на опытность палачей, их страшное дело подвигалось довольно медленно — нужно было привязать приговоренного к доске, отрубить голову и сбросить останки под эшафот. Скоро кровь, заливавшая помост, просочилась сквозь доски и полилась ручьем под ноги ждавших своей очереди осужденных. Жака из Этампа, как самого молодого, казнили сразу вслед за женщинами. Обернувшись к товарищам, он бросил напоследок:

— Эй, смотрите не подцепите паршу!

Через несколько секунд его обезглавленное тело покатилось вниз. Затем настал черед Душки Беррийца, которому едва исполнился двадцать один год. Он выказал то же хладнокровие, пусть наигранное, но непоколебимое, и так же беспечно болтал до последней минуты. За ним на эшафот поднялись двадцатидвухлетний Жан из Арпажона и Сан-Арто, который был старше его на год.

— Поторопись, приятель, — сказал палачу вечно мучимый голодом бандит, — я чертовски хочу есть.

Увидев, что настала его очередь, Рыжий из Оно попытался собрать остатки мужества. Напрасно — один из самых жестоких разбойников оказался трусом и упал в обморок. Так, бесчувственного, его и внесли на эшафот.

Родившийся в Туре Аньян Буатар узнал земляка в одном из помощников палача и непринужденно бросил ему:

— Передавай привет нашим!

Неутомимая машина рубила головы без остановки. Палачи, помощники, приговоренные — все было залито кровью. Ручей, текший из-под эшафота, где росла груда тел, становился все шире.

Казнь длилась не меньше часа. Подошла очередь последнего, самого старшего из осужденных — Толстяка Нормандца. Невозмутимо глядя на казнь товарищей, Нормандец, правая рука Фэнфэна, проявил невиданную твердость и отказался от помощи утомленных подручных палача. Ложась на доску, раскаявшийся разбойник прошептал:

— Я это заслужил.

В половине второго все было кончено.

Заключения о смерти были составлены при участии гражданина Жака Мутеажа, помощника мэра города Шартра, ведавшего актами гражданского состояния. Ночью трупы были извлечены из-под эшафота и захоронены в той части кладбища при соборе Богоматери, которая отведена для казненных. С голов сняли гипсовые слепки, впоследствии выставленные во рву рядом с кладбищем, где они постепенно разрушались от ветра и дождя. Мало-помалу слепки исчезли, без сомнения похищенные какими-нибудь любителями жутких редкостей. Голова Рыжего из Оно долго украшала кабинет городского врача.

За первой массовой казнью последовали другие. Многие из тех, кого судили заочно, переждав горячее время, вернулись, были схвачены и все-таки предстали перед правосудием. В их числе оказался Франсуа Брюно по кличке Взломщик, бежавший 29 термидора VI года. Он попался три года спустя и был казнен на Оружейной площади (ныне — Базарной) 8 жерминаля IX года.

Что касается самого Фэнфэна, никто о нем больше ничего не слышал. О судьбе главаря поджигателей строились самые разнообразные догадки. Некоторые из них заслуживают особого упоминания. Многие думали, что с помощью могущественных покровителей, организовавших его побег из тюрьмы, Фэнфэну удалось пробраться в края, охваченные движением шуанов, куда под знамена борьбы за политические и религиозные лозунги со всей страны стекались разбойники и проходимцы, не останавливавшиеся перед самыми чудовищными преступлениями. По этой версии, Фэнфэн примкнул к одной из еще не истребленных банд и, сменив слишком громкое имя, совершенно затерялся среди головорезов, называвших себя вандейцами. Став лейтенантом знаменитого разбойника Минье по кличке Верзила, бывший главарь поджигателей был взят в бою и расстрелян 1 фримера IX года. Вся эта история казалась весьма неправдоподобной.

Другая версия, которой были склонны верить большинство серьезных людей, заключалась в следующем. Сбежав из тюрьмы, Фэнфэн с помощью неизвестных покровителей добрался до северо-восточной границы. По другую сторону Рейна он, как жертва политических беспорядков, был с распростертыми объятиями принят непокоренными эмигрантами. Там же, за границей, Фэнфэн поступил на военную службу и неутомимо сражался с французскими войсками. Один необыкновенный факт как будто подтверждает это предположение. Бывший тюремный надзиратель Френ, первым обнаруживший побег Фэнфэна, а до этого видевший его каждый день в течение целого года, очень хорошо запомнил главаря поджигателей. Уйдя в отставку, Френ жил у дочери в Ножан-ле-Руа.

После наполеоновской эпопеи страну захватили иноземцы, с ними пришли обычные беды и несчастья оккупации. Враги вторглись в пределы Франции, и еще долго повсюду раздавался звон их сабель и шпор. В Ножан-ле-Руа остановился немецкий батальон, командир которого превзошел даже ставшую нарицательной жестокость оккупантов. Это был настоящий бандит! Френ уверял всех, кто только соглашался его слушать, что узнал во вражеском офицере таинственного предводителя поджигателей, который под именем Фэнфэна пять лет зверствовал в провинции Бос.

Скажем еще несколько слов, чтобы удовлетворить любопытство тех читателей, которые захотят узнать о дальнейшей судьбе других героев нашего романа.

При Директории доблестный Вассёр стал лейтенантом жандармерии, при Консульстве капитаном, а в 1812 году, выходя в отставку, получил от Империи звание кавалера ордена Почетного легиона.

Аббат Фарронвиль тихо угас в конце века и оставил богатое наследство внучатой племяннице Рене де Буан, вышедшей замуж за капитана Бувара, который оставил службу в звании командира эскадрона и получал пенсию от государства за тяжелые раны, полученные на службе отечеству.

Графиня де Ружмон скончалась вслед за аббатом. Жана де Монвиля и Валентину больше ничто не удерживало в том краю, где они столько страдали. Замок Ашер, руины Жуи и прилегающие земли были проданы семьям Б… и В….