Луи Буссенар - Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера

Питуа перекусил и улегся спать. Еще один день прошел у изголовья больного. Вечером Питуа остался возле раненого, а с наступлением ночи Блэрио вооружился, взял с собой Мусташа и отправился наверх. Он тоже вернулся незадолго до рассвета, поел и лег спать. Так прошла неделя. На восьмой день, как и обещал, приехал Гроньяр. Он пришел в восторг от размеров и великолепия нового убежища и, конечно же, обещал хранить все в тайне. Он нашел, что капитану Бувару гораздо лучше, и заявил, что не сомневается в том, что тот поправится, но только при соблюдении одного условия — ухаживать за раненым нужно с таким же терпением и усердием.

Блэрио ответил немного ворчливо, но в голосе его звучало искреннее участие к больному:

— Ни днем, ни ночью мы ни на миг не оставим капитана без присмотра, господин Гроньяр. Будем ходить за ним, как за малым ребенком.

Доктор уехал, уверенный, что оставляет больного в надежных руках. Пока Питуа провожал гражданина Гроньяра до дороги, Блэрио и Мусташ отправились совершать ночной обход. Ночь прошла, Блэрио вернулся из дозора и очень удивился, не увидев света в пещере. Он услышал стоны капитана, метавшегося в бреду. Встревожившись, он позвал вполголоса:

— Питуа!

Ответа не было. Он позвал громче, но услышал только эхо, прокатившееся по коридорам. Капитан снова заворочался и жалобно застонал. Блэрио ощупал постель друга — она была пустой и холодной. В страшной тревоге, он высек огонь, зажег свечу и увидел, что светильник погас, потому что в нем кончилось масло. В остальном вокруг все было как обычно. Что же стряслось с Питуа? Сомнений нет — капитан оставался без присмотра всю ночь. Повязка сползла, чашка с микстурой стоит там же, где ее оставил доктор. Мусташ, прерывисто дыша, дважды обежал пещеру, глухо зарычал и бросился в коридор. Питуа вышел наверх — это было ясно. Нигде не было видно ни его ружья, ни ножа. Возвращался ли он после того, как проводил врача, — вот что хотел знать Блэрио. Но, прежде чем отправиться на поиски друга, необходимо было заняться раненым — сменить бинты, дать лекарство, поставить у изголовья чашку воды и оставить его на милость Бога до тех пор, пока не найдется Питуа. На все ушло не меньше четверти часа. Блэрио наполнил и зажег светильник, задул свечу и отправился в путь. Впереди, повизгивая, бежал Мусташ.

Блэрио добрался до конца коридора, повернул плиту, закрывавшую выход, вышел, задвинул ее за собой и, поднявшись наверх, оказался в погребе. Мусташ жадно принюхивался и жался к ногам хозяина. Блэрио, стараясь ступать тише, начал подниматься в лачугу. Оставив пса позади, он совершил непоправимую ошибку, в чем ему тут же пришлось убедиться. Как только он выбрался наверх, его тут же схватили за горло и вцепились в ноги. Нападение было настолько внезапным, что Блэрио, отличавшийся удивительной силой, пошатнулся. Кто-то камнем повис на его ногах, а горло сдавили словно тисками, но он бешено сопротивлялся и как котят отшвырнул двоих нападавших. Но тут подоспел третий. Блэрио услышал, как он заряжает пистолет. Раздался грубый голос:

— Прекрати сопротивляться, или пристрелю!

Блэрио не боялся смерти и не собирался сдаваться, даже оказавшись в одиночку против троих. Но что, если, одурачив незнакомцев, он сможет узнать, как найти и спасти Питуа? Лучше пуститься на хитрость, сдаться, а уж потом выйти победителем. Эта мысль как молния пронеслась в мозгу Блэрио, и он тут же прекратил сопротивляться. Но Мусташ, который не понимал человеческой хитрости, был не согласен с таким решением. Выбрав подходящий момент, он, как настоящая пастушья собака, вцепился в ногу человека с пистолетом.

— Проклятая тварь! Я убью тебя! — завопил незнакомец.

— Назад, Мусташ! Назад! — приказал Блэрио. — Не убивай мою собаку! Если бы только Питуа был здесь… От вас бы живого места не осталось!

Блэрио почувствовал, что его связали по рукам и ногам тонкой веревкой, и подумал: «Посмотрим, что дальше будет».

— Плюс один — будет два! — насмешливо сказал человек с пистолетом.

— Вы схватили Питуа? Зачем? Что мы сделали плохого?

— Хватит болтать, пошевеливайся! Вот-вот рассветет, а нам еще идти и идти.

— Бедняга, — подумал Блэрио о капитане Буваре, который остался один, без всякой помощи, и должен был погибнуть в подземелье, о котором не знала ни одна живая душа.

— Да-да, господин аббат, Фэнфэн вас перехитрил. Теперь он хозяин замка, а вы его пленник!

Услышав эти слова, с издевкой произнесенные разбойником в лохмотьях, который хихикал и смотрел на него в упор единственным глазом, старый аббат Фарронвиль на мгновение подумал, что находится во власти кошмарного сна. Заснул он, чувствуя себя в полной безопасности, в крепости с неприступными стенами, под защитой гусар, и вдруг отвратительная толпа негодяев вламывается в комнату, связывает его по рукам и ногам, издевается над ним! Нет, это лишь страшный сон, навеянный последним стаканом бургундского, который он выпил с офицером. Машинально аббат попытался поднять руку и дернуть шнурок звонка, висевший в изголовье.

— Бесполезно, совершенно бесполезно, господин аббат, — снова заговорил одноглазый, молодой человек с хитрым лисьим лицом и рыжими волосами, собранными в хвост. — Ваши люди связаны за все четыре лапы.

— Гусары… — пролепетал аббат, с ужасом думая о трех женщинах, оказавшихся, как и он, в руках бандитов. Веревки, врезавшиеся в ноги, причиняли ему жестокие страдания, и эта боль, увы! заставила осознать страшную реальность.

— Гусары и лейтенант Жолли — вот уж правда, такая шутка ценится на вес золота! Это так же верно, как то, что меня зовут Кривой из Жуи — к вашим услугам! Я настоящее сокровище, и моя служба ценится дорого!

Семь или восемь бандитов гоготали, надрывая животы, и потешали друг друга грубыми шутками, словно им некуда было торопиться, и делом своим они собирались заниматься, не прерывая веселья. Один из них сказал:

— Мы, конечно, не только за этим пришли, но я бы заморил червячка!

— Гляди-ка, Сан-Арто проголодался! Ну и ненасытное у тебя брюхо! Если не можешь дождаться общей пирушки, ступай в кладовую. Там уж найдется чем поживиться! А у нас пока тут есть чем заняться!

— Мне тоже охота посмотреть, какую рожу скорчит старый святоша, когда мы подпалим ему окорока.

При этих словах аббат задрожал. Он знал о чудовищных пытках, бывших в ходу у поджигателей, и с ужасом спрашивал себя, неужели на старости лет придется пережить такой ужас.

Сан-Арто, которого подгонял голод, добавил, уходя:

— Я пошел на кухню. Тащите его туда, я буду набивать брюхо, а заодно увижу, как поджарится этот старый осел! Два удовольствия разом! — закончил бандит, зловеще расхохотавшись.