Анатолий Гусев - Меч Аркаима

— Капитаном на катамаране привык быть я! Петро — скажи!

— Да, это точно.

— Мои команды выполнять беспрекословно — нравятся они тебе или нет. На берегу можешь сказать обо мне всё, что хочешь, можешь даже набить мне морду …

— Я, даже, могу тебе в этом помочь — сказал Петя. — Но на берегу!

— Искренне надеюсь, конечно, что до этого дело не дойдёт. Так! Ты сидишь слева впереди. Грести — это понятно, что делать. Да? Табанить — это грести в другую сторону. Если ты гребёшь — катамаран поворачивает направо, табанишь — налево. Ты нас с Петькой не перегребёшь, но всё-таки — гребанул два раза, подтабанил, то есть выпрямил катамаран. И, главное, смотри вперёд, замечай камни, брёвна и прочие препятствия и сообщай мне. Потому что за тобой мне может быть и не видно. Понял? Ну, по коням!

И, обращаясь к реке, выкинув вперёд правую руку, с пафосом продекламировал:

— Не накаркай про вал, капитан! — сказал Петька.

— Ты косых валов боишься? С каких это пор? Вперёд!

Мурад сел впереди, слева. На переднем правом сиденье уложили и привязали мешки с камнями, что бы как-то сбалансировать малое речное судно.

Пётр с Афоней столкнули с берега катамаран, запрыгнули на сиденья. Афоня сидел на левой гондоле за Мурадом, Пётр, как самый сильный на правой гондоле катамарана. Он должен был перегребать гребцов на левой стороне катамарана. А это было довольно тяжело. Пётр выкрикнул девиз десанта: «Никто, кроме нас!» и энергично стал табанить, в то время как его партнёры стали гребли. Катамаран развернуло направо по течению на сто восемьдесят градусов. Пошли, правда кормой вперёд к великому изумлению Мурада.

— Это мы так балуемся — пояснил Афоня.

— Это мы так грести не умеем — сообщил Петя и тут же пожаловался — Вы меня перегребаете!

Затем наклонился в бок, параллельно воды сделал широкий гребок. Катамаран развернуло носом по течению. Наконец-то двинулись вперёд.

Извилистые берега поросли кустами, высокой травой. Берёзы и осины склонялись к самой воде. Солнце светило с голубого неба, мелкие волны блестели на воде.

Прошли метров десять и врезались в правый берег.

— Не слишком ли большая река для такого маленького катамарана? — съехидничал Пётр.

— Ничего, — серьёзно ответил Афоня, — сейчас сыграемся.

И, действительно, несколько метров шли виляя из стороны в сторону, постоянно втыкаясь в правый берег, потом, постепенно приспособились, притёрлись к друг другу и через час ругани и взаимных упрёков пошли ровней не натыкаясь на извилистые берега. Подошли к небольшому перекату, скатились с него как с горки, радостно посмотрели друг на друга.

— Ничего! — сказал Афанасий. — Сегодня долго напрягаться не будем. Ещё чуть-чуть и будем искать место для стоянки.

Через два часа устроили перекус прямо на воде: ели колбасу с чёрным хлебом (в одной руке хлеб, в другой — колбаса) запивая водой из реки, черпая её алюминиевыми кружками, привязанными бечёвками к катамарану, что бы они не утонули или не уплыли случайно.

Шли до четырёх часов дня. Плаванье прошло, в общем-то, спокойно, правда им пришлось пролезть через завал из поваленных деревьев не слезая с катамарана (повезло!). Протащить на бечёвках метров триста катамаран по мели, пройдя эти метры пешком рядом с катамараном чуть приподнимая его. И, наконец, найдя подходящею поляну на левом берегу реки и встать на ночлег, решив, что хватит приключений на сегодня.

Разбили палатку, развели костёр, приготовили ужин, он же обед. Глупые комары путали тепло от каши с теплом человеческого тела и садились на миски с кашей, на ложки, но ребята не обращали на это внимание и отправляли кашу в рот вместе с комарами. За чаем разговорились.

— Как, интересно, Ермак в Сибирь тащился? По Чусовой, через пороги, и дальше против течения? — задал вопрос Пётр.

— Что ты о нём вспомнил?

— Я о нём вспомнил, когда катамаран тащили по этой мели.

— Ну, во-первых, они не спешили, шестьсот километров за два месяца с уймой народу пройти можно.

— Почему за два?

— Ну, за три. В сентябре вышли, в ноябре тут уж снег вовсю. Перезимовали уже на той, сибирской стороне.

— Афонь! Шестьсот километров! Ты что?

— А что? По двадцать километров в день — тридцать дней! — сосчитал Афоня.

— Против течения?

— Ну, километров сто пятьдесят они шли по течению. Потом стало тяжелее. С Ермаком вообще много чего не понятно: в июне он под Смоленском, воюет с литовцами в Ливонской войне, а в сентябре уже гребёт на Каме, идёт завоевывать Сибирь. Всего их было человек шестьсот — восемьсот. Есть сведения, что он пленных шведов с собой прихватил.

— Зачем?

— Из пушек палить ваши казаки не умели — вступил в разговор Мурад.

— Скорее всего, так и было, — продолжил Афоня. — Я думаю, Грозный знал, куда и зачем Ермак отправился. Что он терял? Несколько сотен казаков и горстку шведов с пушками, отбитых у тех же шведов. А в случае удачи приобретал целое царство сибирское. Хан сибирский Кучум себя вёл как нынешний Лукашенко: то присоединюсь к России, то подожду немного, то пришлю дань, то пошли вы все на фиг. Но Иван Васильевич это не Борис Николаевич — у него не забалуешь. Вот и послал казачков, они и принесли ему Сибирь на блюдечки с голубой каёмочкой.

— Не думаю, что всё так просто. Чтобы восемьсот казаков справились с десятью тысячами татар, даже с пушками.

— Почему, Мурад. Вы же полезли на Россию, то же думали, что справитесь. А не вышло!

— Я о том и говорю. Ермак как справился?

— А Кортес? — спросил Петя. — У него тоже было пятьсот человек.

— И несколько десятков тысяч союзников-индейцев! К тому же если у ацтеков не было огнестрельного оружия, и лошадей они в глаза не видели, то у сибирских татар пушки были, пускай мало, но были! Про лошадей я уж не говорю! Казаки шли на стругах и палили из пушек, а татары из луков отстреливались! Пушка сильней лука!

— Так ли широки Тура и Иртышь? Их татарские луки насквозь простреливали! Пока казак одну пушку зарядит, татарин из него ёжика сделает! Да и когда-нибудь к берегу то причалить надо. Нет, Афанасий не обошлось тут без союзников! Кому эта земля принадлежала, где мы сейчас? Вогулам! И на той стороне гор тоже вогульская земля. А Ермак ваш без единой стычки прошёл!

— Чего ты так орёшь, Мурад? — спокойно сказал Афоня. — Скорее всего, ты прав. Возможно, вогулы и остяки казакам помогли, тем более, что отношения у них с татарами были не очень хорошие.